Впрочем, ответ на этот вопрос можно было найти крайне легко, в пачке документов я отыскала зарплатную ведомость. Вы уже догадались, что никакой Анны Владиславовны Пановой там не было и следа.

Меня аж прошиб холодный пот, который я поспешно смахнула платочком. Получается, что мой муж оплатил лечение из средств театра какой-то женщине, которая к нему не имеет никакого касательства. Но ведь это самое настоящее финансовое преступление, так как официально театр является муниципальным. Другое дело, что муниципалитет выделяет на его содержание такой мизер, что этих денег разве что хватает, чтобы оплатить нелегкий, но почетный труд уборщицы. Однако статус требует соблюдения финансовой дисциплины. И если об этом факте узнают ревизоры, поднимется большая буча. Ни мужу, ни этой наглой девице тогда несдобровать.

Зато есть все же во всей этой истории один положительный элемент – я закончила эту безумно утомительную проверку. И теперь точно знаю, что же окончательно довело театр мужа до ручки. А значит, можно идти в своем изучении жизни супруга дальше. Интересно, как далек этот путь? И кого мне предстоит на нем еще встретить?

Я встала из-за стола.

– Я закончила работу, – объявила я бухгалтеру. – Можете все забрать.

Я увидела, что ей до ужаса хотелось задать мне кучу вопросов, но я не собиралась отвечать ей даже на самый невинный. Я просто покинула бухгалтерию с надеждой больше никогда туда не возвращаться.

Глава 22

Итак, одну загадку я раскрыла, выяснила, почему так стремительно, словно «Титаник», стал погружаться недавно еще вполне благополучный театр на дно. Но тут же возникла, как вы видите, другая загадка, еще загадочней. Вопрос о том, кто такая Анна Владиславовна Панова, откуда черт принес ее в мою жизнь, не выходил из моей головы. А вот как найти ответ на него, я не знала. Разумеется, был самый простой, прямой и я бы даже сказала экономичный способ узнать – спросить у супруга: «Дорогой, поведай мне о том, что это за женщина, откуда она взялась, какую роль играет в твоей насыщенной жизни? А о том, что ее роль главная, говорит тот факт, что ты, пользуясь служебным положением, изъял из кассы театра изрядную сумму и оплатил ее лечение. Кстати, заодно уж скажи, а чем она болеет? Надеюсь, ничем постыдным?».

Так и чувствую, что мои дорогие читатели разделились на два лагеря: одни советуют именно так и поступить, спросить обо всем прямо; пусть, негодник, держит ответ за свои поступки. Но немало и тех, кто считает, что не стоит торопить события, а стоит аккуратно пройтись по всей цепочке, на которой, возможно, меня ждут новые сюрпризы и удивительные открытия. Легко им говорить, особенно этим мерзавцам, мужчинам. Никто из вас мне не сочувствует, вы все на его стороне. Впрочем, ради справедливости должна заметить, что разговоры про женскую солидарность тоже слегка преувеличены, на самом деле, многие дамы рады несчастьям других дам. Особенно таких – благополучных и обеспеченных вроде меня.

Скажу честно, оказалось не так-то легко выбрать между двумя вариантами. После очередного открытия, я вдруг почувствовала, что устала играть в эту игру. Стало преследовать ощущение, что речь идет не просто об измене мужа жене – это самая распространенная вещь на земле, а о полноценной второй жизни моего мужа, в которой мне уготовано не слишком достойное место. Впервые за всю эту историю я почувствовала себя по-настоящему оскорбленной. Это уже не банальный адюльтер – надеюсь, все знают значение этого термина – а нечто принципиально иное, по большому счету, мне указали на дверь. Я не нужна мужу ни в каком качестве, разве только как спасатель банка, денежный мешок. Но не трудно вообразить после того, как я с успехом выполню эту возложенную на меня почетную миссию, то окончательно стану лишней фигурой в этой партии. Очень похоже на то, что муж меня еще только и терпит потому что надеется на спасение театра. Не было бы в этом нужны, давно бы отправил меня в отставку или списал, как завхоз поломанную мебель.

Слава богу, что в этот период было много работы в банке. Я даже слетала в краткосрочную командировку в приятной кампании из несколько мужчин. И к своему изумлению вдруг обнаружила, что все они, по крайней мере, на время поездки, были влюблены в меня. Мы провели прекрасный вечер в ресторане под аккомпанемент живой музыки, меня по очереди приглашали танцевать все мои кавалеры. И также по очереди прижимали к своим животам и грудям. Сами понимаете, что это не могло оставить меня совсем безучастной.

Я прекрасно сознавала, что достаточно одного моего не то что слова, жеста, и любой из них пойдет со мной в номер и будет меня ублажать до самого утра. Знаю, многие из вас бы так и поступили, особенно в моей ситуации. Но, я же, дура, этого решающего жеста так и не сделала, в номер пришла одна. И разрыдалась.

Объясните мне, почему я так поступила, почему стала рыдать? Не лучше ли наслаждаться изысканными ласками, о которых намекнул мне во время танца один из ухажеров? Мой муж бы непременно по-иному решил этот вопрос. Не кажется ли вам иногда, а может, и постоянно, что я самая настоящая идиотка? Вместо того, чтобы плюнуть на все и наслаждаться жизнью на полную катушку, послать подальше того, для кого я потеряла всякое значение, я старательно роюсь во всем этом грязном белье, да к тому же отказываю себе в самых больших радостях, которые могут быть только в жизни женщины…

Вернулась я в семью такой же невинной, какой ее и покинула. И сразу же оказалась в крепких объятиях мужа. Его руки стали ощупывать, как во время обыска, мое тело, губы целовать мое лицо. Я, как вы уже догадалась, мгновенно растаяла; ко мне пришла безумная мысль, что супруг решил вернуться в семейное лоно, отказаться от всего, что завел на стороне. Он вдруг прозрел во время разлуки, поняв, какая я хорошая жена, мать, любовница, подруга. А весь наш разлад – плод помутнения разума.

Впрочем, пребывание в сладком сиропе иллюзий продолжалось совсем недолго, муж посадил меня на диван, сел рядом, держа в своей руке мою мокрую от волнения ладошку.