— Это — вынужденная мера, — собеседник посмотрел ей прямо в глаза, длинно и пристально. — Ты должна нас понять. Испытания, которые тебе выпали, лишний раз доказали то, что ты нужна своему народу. Или ты думаешь, что уцелела случайно? Нет! — Он подошел совсем близко к девушке, буквально нависнув над ней. — Тебя спасли наши боги, наши учителя! И само твое спасение — доказательство твоей избранности!

— Меня спас Барт, — тихо и твердо ответила Славина. — Максим Барт. Кстати, где он? Его вы тоже убили?

— Он не с нами, — спокойно улыбнулся старик. — Он нам не нужен.

— Не с вами? — В Ольге забрезжила слабая надежда, что Макс жив. — А где?

— Далеко, — пояснил собеседник. — Там, где ты никогда больше с ним не встретишься.

— Значит, убили, — прошептала девушка. — Как же я вас ненавижу… Седьмая раса? Мировой катаклизм? Да вы просто параноики! Нелюди! И это ваше название «Туле» надо написать на психушке, где вы все должны находиться! Фильм, говорите? Я смонтирую фильм! И покажу его на весь мир! Про всех вас! Мутантов! Убийцы!

— Молчать! — вдруг гаркнул старик. И размахнулся, явно собираясь наотмашь ударить девушку по лицу.

Ольга отскочила к стене.

Разгневанный старец на фоне пламенеющей свастики… Кадр из блокбастера. Ни больше, ни меньше. И она, журналистка Ольга Славина, не зритель, а действующее лицо, жертва, которую после всех страшных перипетий должны убить. Закон жанра.

Тело охватил мгновенный озноб, девушка сжалась в тугой комочек, сунула руки в карманы, стараясь, чтобы безумец не заметил, как неуправляемо затряслись руки.

Костяшки пальцев правой руки уперлись во что-то скользкое и округлое. Ольга сжала это «что-то» в ладони. Духи! «Париж»! Тонкая хрустальная палочка аэрозоли…

Еще не осознавая, зачем это может понадобиться, ногтем большого пальца она сковырнула колпачок. Тем же пальцем нащупала круглую дырочку распылителя.

Старик надвигался на нее грозно и гневно.

— Ты посмела оскорбить нашу святыню! Я, посвященный адепт, разговаривал с тобой, как с равной… Ничтожество! Быдло!

Морщинистая сухая рука с веревочными жилами описала круг перед Ольгиным лицом и утонула в складках шутовского балахона. Следующего ловкого движения Славина не отследила. Просто вдруг обнаружила, что прямо в лоб, точнехонько между глаз, в нее нацелено круглое черное дуло. Маленькое, почти игрушечное, с острой, сверлящей, как злой зрачок, дыркой.

— Вперед, — махнул дулом старик. — Осквернять святилище твоими глупыми мозгами я не стану.

Повинуясь гипнотическому действию черной дыры, Ольга, как завороженная, следила за ней взглядом, а дуло, уставясь ей ровно между глаз, словно всасывало в себя ее душу, вытягивало из нее все живое, оставляя тут, в пещере, только лишнее, никчемное тело.

Рука выстрелила из кармана сама. Как праща у древнего воина. Как стрела, сорвавшаяся с тетивы лука. Просто вдруг, перекрывая страшную черную дыру, сверкнула под огнем факела хрустальная палочка, палец с силой вдавился в упругую пластмассу распылителя, и прямо в глаза безумного магистра брызнула светлая пушистая струя.

В нос ударил свежий огуречно-цветочный аромат, а в грудь — мощный и болезненный горячий выхлоп из черного дула. Это старик, мгновенно потерявший связь с реальностью от внезапной и ослепляющей газовой атаки, обороняясь, нажал на курок.

То ли рука старца дрогнула в последний момент, то ли «Париж» оказал такое магическое действие…

Ольга совершенно не поняла, что случилось.

Грохот выстрела, еще один страшный всплеск шума где-то в районе груди, и она вдруг стала разлетаться на части. Какими-то острыми черными клочьями. Или щепками. Или осколками.

Один из них, длинный, сверкающе-тонкий, острый, как солнечный луч, прорвавшийся сквозь закрытую дверь, перелетел от Ольги к старику и вонзился, как в мягкое масло, в морщинистый висок.

Безумец взмахнул руками, как громадная зловещая птица, изо рта его вырвался злой клекот, старик сделал угрожающий шаг к Ольге и, не сгибаясь, рухнул на темные каменные плиты.

Рощин проводил вторую партию людей на катер, помог Шубину усадить жену на теплый, освещенный солнцем валун. Грэтхен по-прежнему была не в себе. Ни сам Влад, ни Шубин не могли понять, что с ней происходит. Или ритуальный напиток сегодня, в полнолуние, подействовал именно так, или известие о внезапно заболевшем сыне трансформировалось под влиянием обряда в трагическое знание… Красивая блондинка, освобожденная от шаманского одеяния заботливым супругом, продолжала что-то бормотать, раскачиваясь, как сомнамбула, время от времени совершая руками странные движения, будто оглаживала чью-то голову, лежащую на ее коленях.

— Сходи за отцом, — попросил Шубин Рощина. — Пора.

— А Славина?

— Думаю, отец уже все решил.

Сокращая путь, Влад, легко перескакивая с камня на камень, пошел верхней дорогой, чтобы, минуя подземный ход, сразу попасть в пещеру. Сейчас, когда здесь, на священном месте осталась только верхушка посвященного братства, можно было не опасаться, что о тайной тропе, известной ему, Шубину и магистру, проведает кто-то еще.

Собираясь нырнуть в неприметный лаз, Рощин оглянулся на озеро и застыл, пораженный невиданным зрелищем.