— Тайны вашего ордена?

— Да. Но это должно было произойти постепенно. Когда ты созреешь до понимания того, что этот путь — единственно верный. К сожалению, никто не застрахован от случайностей, и Мартин был вынужден отдать приказ…

— Мартин… Кто это?

— Это мой сын, нынешний магистр, — старик произнес это с гордостью.

— Шубин? Михаил Федорович…

— Так же, как мой внук — Федор, а невестка — Маргарита. Нет, настоящие их имена — Мартин, Фридрих, Грэтхен. У всех, здесь присутствующих, есть настоящие имена.

— Зачем?

— Истинные арийцы не могут жить под инородными кличками! Мы не язычники. Мы — посвященные.

— Но разве обряд, который мы видели, это не дань язычеству? Факелы, шаманка в маскарадном костюме…

— Любой обряд — это ритуал, путевой столб на пути к знанию, помогающий укрепиться в вере, приблизиться к истине. Человеку, даже посвященному и избранному, постоянно нужно подтверждение верности выбранного пути. Я понимаю, со стороны это может показаться излишне театральным, но мне, как режиссеру, это кажется очень грамотной постановкой.

— И немецкие имена тоже для этого?

— Да. Мы каждую минуту должны ощущать себя причастными к той великой миссии, ради которой мы здесь.

— А в чем она — эта миссия?

— Сегодня необходимо сделать всю эту зону охраняемым заповедником. Культурно-историческим парком. Это — задача Рощина.

— Именно поэтому он и согласился мне помогать?

— Да. Чтобы закрыть сюда доступ посторонним! Ты — здесь, чтобы помочь нам, твоему народу.

— Я? Своему народу? Что вы несете? — Ольге стало плохо. По-настоящему. До обморочной черноты в глазах. Она почувствовала, что каменная скамья, на которой она сидит, стала стремительно подниматься прямо к лицу.

— На, выпей. — Прямо у ее рта оказалась огромная морщинистая рука с пластиковым ядовито-зеленым стаканчиком. Какая-то приторно-травянистая жидкость, горьковатая и терпкая, полилась в рот.

— Что это? — поморщилась девушка, проглотив и снова принимая вертикальное положение. Стены, скамья, свастика на стене — все заняло привычные места. — Обрядовое питье?

— Умница, — похвалил старик. — Догадалась. Считай, что это первая ступень твоего посвящения.

— Моего… посвящения… — Ольга подавилась собственной слюной, вязкой и горькой от остатков чудодейственного напитка. — Вы о чем?

— А ты до сих пор не поняла? — старик снова уселся на свое место. — Ты — наша!

Последние силы ушли на то, чтобы вытолкнуть из себя тяжелый густой холод, неумолимо тянущий все тело ко дну.

Макс снова замер и вдруг с удивлением и радостью почувствовал, что одна рука, левая, начала двигаться! Он даже мог сжать и разжать пальцы! Подняв ладонь к голове, Барт постарался определить, почему куртка никак не может соскользнуть с коряги. Определил. Острие, выпирающее из воды сантиметров на двадцать, пропороло, видимо, когда он падал, плотную ткань ветровки, и теперь куртка, а вместе с ней и он, Макс, оказались намертво скованы с этой корягой. Чудо? Именно… Нанизаться в полете на торчащий из воды острый штырь и остаться живым…

Стянуть зацепившуюся ткань сверху невозможно — мешает голова, отзывающаяся на любое движение дикой болью. Видно, камнем ему врезали от всей души. Чтобы больше не встал. И если бы не эта коряга, лежать бы ему на темном дне этой тектонической впадины, по ошибке именуемой озером…

Вариант один — каким-то образом выскользнуть из ветровки. Для этого придется нырнуть. А вот сумеет ли он вынырнуть? Из всего набора конечностей, отпущенных Барту природой, по-прежнему действовала лишь одна рука. И то — левая. А он никогда не был левшой! Ноги — вообще не в счет, кажется, он вообще перестал их чувствовать, даже судороги утихли. Если он не сумеет высвободиться из ветровки сразу, то все, конец, потому что еще раз головой в нужное отверстие куртки он точно не попадет.

То есть у него всего одна попытка. И один шанс. Поэтому надо точно просчитать все движения, до мелочей, и постараться реанимировать хотя бы вторую руку.

И Барт едва сгибающимися левыми пальцами стал теребить и терзать правую ладонь. В холодной, как лед, воде.

Ольга не видела, кто возник у нее за спиной. Лишь обратила внимание, как старик недовольно нахмурился и сделал прогоняющий жест:

— Спускайтесь к катеру, мы скоро к вам присоединимся.

Катер? Значит, где-то здесь озеро? Где же находится эта таинственная пещера? Какое расстояние покрыли они под землей и куда пришли? Там, с вершины Сейв-Вэра, откуда начался их с Бартом трагический подземный переход, никаких озер видно не было. На много километров вокруг. То, где они выловили помешавшихся голых людей, — не в счет. Оно — через длинную низину и совсем в другой стороне. Да и катер по тому озеру вряд ли пройдет — мелкое, все заросшее осокой, валуны выпирают…