– Дедушка, - неожиданно вступилась за меня Елизавета.
– Алексей говорил, что бравые воины и те, чистят себе картошку. Значит, ничего стыдного для мужчины в этом нет?

– Есть, - рявкнул дед, впрочем неискренне, в глазах злобы нет, хитринки лишь светятся.
– В армии только лопухи да неумехи на картошке, и те, кто проштрафился. Остальные мужской работой заняты. Что он ещё говорил?

– Что по дому скучает, - развела в растерянности руками девушка.
– А так всё...

– Ну я это исправлю, - ухмыльнулся старый пень, явно замышляя какую -то пакость.
– Пошли, ваше сиятельство, во дворе у поленницы топор скучает, не дайте друг другу помереть....

Глава двадцать третья.

До самого позднего вечера я вымещал на несчастных дровах свою злобу на всё человечество. Размах, и громадный топор застревает в теле полена. Переворот, и второй удар, но уже обухом, готово, деревяха расщеплена на две части. А другое поленце разлетелось с первого замаха, аж получил профессиональное удовольствие - так ловко и красиво вышло. Вытер пот и приноровился к следующей жертве...

На самом деле был рад, что досталась такая работа, кипевшая в душе злость и обида постепенно выходила с каждым ударом топора, с каждым расколотым поленом. Не замечая веса огромного инструмента, обливаясь потом и рыча как зверь, выплёскивал скопившиеся негативные эмоции, не жалея сил и дров, пусть выходят наружу, пусть так, чем таскать их в себе, слишком тяжело.

Пару раз ко мне подходил дед, смотрел на буйство, что я учинял, качал головой и говорил:

– Ишь как прошивочку в мирных целях использовать можно! Кто бы подумал...

Выкуривал сигаретину и уходил возиться с каким-то древним трактором, раскорячившимся у забора. Изредка с той стороны доносились глухие удары кувалдой и ругань, но под вечер "железный конь" ожил, надсадно зарычав и выплюнув облако чёрного дыма из дрожащей выхлопной трубы. Дед с довольной рожей забрался за рычаги и сделав почётный круг по двору, заглушил трактор. Затем с победным видом принёс банку краски с кистью, и принялся красить свой драндулет.

Вот не сидится старому хрену, подумал я, косясь на него. К тому времени я рубкой дров я закончил, просто складывал их в гигантскую поленницу. За этим делом меня и застал шеф, совершенно незаметно подкравшийся ко мне. Весь в пыли, лицо усталое, но довольное, скинул из-за спины мешок и высыпал из него на землю двух мёртвых зверух, размером с больших зайцев. По большому счёту, это и были зайцы, но с одним "Но" - они имели такие мощные клыки и когти на задних лапах, что меня аж оторопь взяла.

– Ты только глянь, каких красавцев я подстрелил!
– с совершенно детским восторгом воскликнул шеф.
– Такое жаркое из них сварганить можно, зашатаешься!

– Ого, - к нам подошла Елизавета, с неподдельным интересом рассматривая мелких монстров.
– Редкая добыча, мало кто может подобраться к зайкам близко!

– Ты не огокай, - распорядился дед, мечтательно закатив глаза.
– Завтра на обед подашь нам под травами с соусом из печени водяного. Под такое дело и наливочки откушать не помешает.

– А их есть можно?
– с сомнением спросил я, вспомнив мой недавний конфуз с зубастками. Вроде караси-карасями, а как вышло...
– И что это?

– Это зайцы, местная порода, - с улыбкой ответил Иваныч.
– А есть можно, даже нужно.

Он поднял с земли трупики своих зубастых жертв и сказал Лизе:

– Я их сам разделаю, люблю это дело, так что не суетись, отдыхай.

– Да я всех на ужин позвать пришла, - мило пожала плечами девушка.
– Дедушка как раз дал мне знать, что вы на подходе, я и накрыла. Пойдёмте, остынет ведь...

На ужин была какая-то каша, такой не видел ранее, что-то вроде гречки, но гораздо крупнее, а вот на вкус похоже. К каше жареная курятина, ну и по стакану настойки, дед расщедрился, радуясь починке Артемия и трактора.

– Это ты за день столько переколол?
– сначала не поверил Иваныч, узнав, что я перелопатил все запасы поленьев.
– Силён! Мне бы на неделю хватило.

– В азарт вошёл, - отмахнулся я, обгладывая куриную ножку.
– Ну как сходил? Чего разведал?

– Вполне удачно сходил, - довольно потянулся на стуле шеф.
– Нашёл я стадо туш, их там порядка двух десятков. И самое важное, гнездо у них в корпусе большого разбитого самолёта, километрах в десяти отсюда, Матвей знает.

– Транспортник, - подтвердил дед.
– Вёз бронетехнику и солдат, но влетел в аномалию и упал. Это, как говорят, через пять лет после взрыва на Установке было. Гиблое место, аномалии кругом. Артемия своего я аккурат оттуда приволок, тоже в "Соколе" летел.

– Места там и вправду, диковатые, - кивнул Матросов.
– Аномалий, согласен, много. Туши их чуют, и обходят. И ты обойдёшь, я тебе в шлем детектор подключу, будешь на экране "розового" видеть их, бортовую энергию сожрёт на раз, но должно хватить. Эх, были бы броники серии "Пустошь", уже со встроенными датчиками...
– шеф с тоской цыкнул воздухом через щель в зубах, - Но ничего, потом достанем себе такие. Москва не сразу строилась.