– Зачем?
– не понял Иваныч, вопросительно уставившись на старика.

– Туши страсть как любят его лизать, для них это высшее удовольствие, обо всём забывают в тот момент, - пояснил дед.
– Как лосям соль.

– Не знал, - покачал головой шеф.
– И где на взять сипулин? Его же на такую толпу ведро нужно.

– Есть у меня чемодан, - таинственно улыбаясь, поведал Матвей.
– В том году нашёл в лесу дохляка, у него с собой это чемодан сипулина был, ну и ещё кое что.

– И ты молчал?!!

– Чтобы ты его продал? Да вот хрен!
– взвился дед.
– А для дела в самый раз пригодится.

– Ну Матвей, - с восхищением произнёс Матросов.
– Ты просто полон сюрпризов. Жалко будет рассыпать в лесу такие деньжищи, да... Ну да ладно, тащи свой чемодан, скормим его тварям.

Дед исчез и через минуту вошёл в гостиную с небольшим стальным кейсом, положил его на диван и открыл крышку. Взору открылись ряды небольших пакетиков, плотно набитых оранжевым порошком.

– Это и есть сипулин?
– спросил я у мужиков.

– Щаз посмотрим, - шеф взял один из пакетиков и приоткрыл его. Затем сунул туда палец и облизал его.

– Да, причём высшего сорта, - его глаза на мгновение зажглись алчным огнём, но ту же потухли и приняли печальное выражение.
– Не разбавленный...

– Я тебя предупредил!
– начал заводиться Матвей.
– Только узнаю, что продал его, нашей дружбе конец, понял?

– Да конечно понял, - со вздохом ответил Матросов, закрывая кейс и ставя его в углу комнаты.
– Интересно, кто же этот чемодан потерял? А то слышал я недавно историю... Ладно, Лёха, берёшь половину наркоты, во время погони скинешь, чтобы отстали.

– А если что останется, принесёшь назад, и отдашь мне!
– с нажимом добавил дед.

– Понял, - кивнул я, вспоминая программы криминальных новостей, где часто показывали притоны наркоманов, сплошь усеянные шприцами и телами кайфующих граждан.
– А сипулин как, через шприц колют?

– Не, этот благородный, для господ, его через нос нюхают, - объяснил шеф.
– Есть ещё зелёный, грубый, тот уже вводят шприцом, гадость редкостная, в нём просто адские добавки, за год превращают кишки в дерьмо, а душу в выгребную яму.

Ещё с час я крутился вокруг голограммы на столе, рассматривая лес и упавший самолёт, пока мужики возились с чем-то во дворе. По сути, зайти со стороны бурелома было бы единственным верным решением. Стволы упавших и лежавших ныне в великом хаосе деревьев были ТАКОЙ толщины, что тушам точно их не сдвинуть, ну а я за раз проскочу, с мой-то нынешней подвижностью и удалью.

– Ковёр, - в комнату незаметно вошла Лиза, подошла к столу.
– Столько раз видела его, и всё равно, так интересно. Это туда вы идёте с дядей Ваней?

– Туда, - со вдохом ответил я.
– Детёнышей монстров этих воровать.

Девушка кивнула, и я вдруг понял, что ей это не по душе. Такая же как и дед - добрая к разному зверью и отребью. Вот лично мне побоку сантименты такого плана - чем меньше этих тварей останется в лесу, тем лучше.

– Неправильно это как-то, - подтвердила мои догадки Елизавета.
– Ладно больших, а малых совсем жалко...

– Вырастут и станут большими, а если к вам с дедом придут и ломиться начнут сюда?

– Не начнут, - мягко, но уверенно ответила девушка.
– Дедушка их обратно в лес отправляет, они его всегда слушаются. А как-то однажды весной, когда трактор совсем сломался, он запряг одну тушу в плуг, и поле наше вспахал.

– Ну это дед твой, - махнул я рукой.
– А если мне одному придётся по лесу идти? Или ещё кому? У кого вообще никаких талантов и прошивок нет? Меня самого неделю назад туша чуть не сожрала, на силу ноги унёс, хорошо, хоть было где спрятаться!

– И это верно, князь, - примирительно улыбнулась Лиза.
– Дедушка говорит, что ты у нас жить будешь?

– Буду, - хмыкнул я.
– Чего ж мне делать ещё, раз такую награду объявили за мою башку? Буду жить у вас, стесняя и принося всяческие неудобства.

И увидел в глазах девушки самую настоящую радость, которую она, впрочем, тут же попыталась скрыть. И от этого вдруг почувствовал, что на душе стало как-то легче, есть кто-то, кому на меня не насрать, кто на самом деле переживает за мою персону. И пусть их трое - она, дед и шеф, мне и этого хватит.

– И ничего ты нам не помешаешь, - заявила Елизавета сияя лицом, и как на крыльях выпорхнула из комнаты.