Перед ним встали два вечных и грандиозных, как египетские пирамиды, вопроса: «что делать?» и «кто виноват?».

И хотя найти ответ на вопрос «кто виноват?» (или, другими словами, – кто убийца), было, безусловно, важнее, Олега сейчас куда больше занимал другой вопрос – что делать? Как поступить в сложившейся ситуации лично ему, руководителю программы? Как распорядиться записью: передать ее Охримчуку? Но это означает немедленный конец съемкам на острове, да и всему проекту, вероятно, тоже. Или…

Мысли Олега метались, а вернее – летали бешеным неудержимым маятником, причем крайними точками его амплитуды были два взаимоисключающих мнения.

«Что ж я сижу?.. Ведь на острове – убийство! Надо немедленно звонить в милицию! Может быть, Охримчук по горячим следам…» – растерянно думал Олег, а уже через мгновенье:

«Все!!! Аллее! Программе теперь – каюк! Закроют, это как два пальца… Меня, ясен пень, тоже попрут – хорошо, если назад, в ассистенты… Кому нужны неудачники?.. Еще и всех собак, как водится, навесят… Вот гадство-то! Нет, черт бы вас всех побрал, я кровь из носу должен сделать эту программу! Упустить такой шанс?! Да ни за что!!!»

А следом:

«Боже мой, о чем это я?.. На острове – убийство, а я… А если это маньяк? Если он начнет всех подряд мочить?!.. И потом, ведь, кажется, есть такая статья – недоносительство… или укрывательство… Как там?.. Есть, что-то в этом роде точно есть… Если я не заявлю об убийстве, меня же самого за такие дела – на цугундер…»

И снова:

«Бляха-муха!!! Столько сил, столько времени – и все коту под хвост! Все – прахом! Все! Господи, ну что ж за непруха-то!! Не хочу, не хочу опять в ассистенты, в «подай-принеси»! Да пропади все пропадом, буду молчать, пока не закончу съемки! А там – будь что будет!!!»

Подспудно, вторым планом, Олег понимал, что лучший выход из создавшегося положения как обычно находится где-то посредине, что ему нужно срочно успокоиться и обстоятельно, без горячки все обдумать. Но потрясение от увиденного было столь велико, что остановить безумный маятник своих растерянных, панических мыслей ему никак не удавалось.

Наговицын вскочил и заметался вдоль шеренги горящих экранов. Его взгляд упал на неубранные столы, и тут он понял, что должно ему помочь.

Он пробежался вдоль ряда столов, обшаривая взглядом бутылки, но коллеги потрудились на славу – все до одной они были пусты. И все же Олегу удалось найти то, что искал. Под стулом, на котором сидел Леха Баукин, он обнаружил его традиционную заначку – недопитую на четверть бутылку «Столичной». Олег решительно вылил ее содержимое в стакан и одним махом опрокинул его.

От чрезмерной для него дозы у Наговицына разом перехватило дыхание. Он, утирая выступившие слезы, потянулся к закускам, выудил из миски огурец побольше и с треском откусил половину. Водка ударила в голову, разлилась теплом по всему телу и почти мгновенно привела его в чувство.

Дожевывая огурец, Олег направился назад, к мониторам, и пока шел эти пять-шесть метров, почти все для себя решил.

Значит, так… Мог он после пьянки отправиться вместе со всеми спать? Мог. Следовательно, по крайней мере до утра у него время есть. Даже не до утра, а, скажем, до обеда – раньше из группы все равно никто не очухается.

Далее. Записи с нашлемных камер Пятницы и Лисовца вполне можно временно потерять – засунуть куда-нибудь подальше, а через денек-другой случайно найти и уж тогда бить во все колокола. А за это время, глядишь, и игра закончится… Во всяком случае кое-какой материал для монтажа программы уже поднакопится, можно будет хоть что-то из него слепить… Потом приправить съемки игры кадрами убийства, материалами следствия, версиями,, слухами – вот тебе и стопудовый хит!

Постепенно – то ли под воздействием выпитого, то ли в силу того, что Олег уже начал свыкаться со случившимся, – мысли его перестали метаться и путаться, да и общий их настрой несколько изменился. От первоначального шока и отчаяния, через попытки хладнокровного анализа новых обстоятельств – к более или менее спокойному их восприятию и даже некоторому, весьма, впрочем, осторожному, оптимизму.

Убийство Лисовца перестало казаться непреодолимым препятствием для его программы. Наоборот – столь неординарное событие уже представлялось Олегу ни много ни мало подарком судьбы, козырным тузом, нежданно-негаданно подкинутым ему изменчивой и взбалмошной фортуной в самый разгар игры.

В самом деле, если спокойно, без паники и лишних эмоций взглянуть на произошедшее…

Убийство на съемках!.. Это же удача, черт побери! Да, удача, невероятная удача! У кого еще такое бывало, а?! Не в дешевом голливудском боевичке, от начала и до конца высосанном из пальца ушлыми сценаристами, а на самых что ни на есть настоящих телесъемках!!! И где? Подумать только – у нас, в России!! К тому же не в Москве, не в Питере, а вообще хрен знает где – в какой-то богом забытой дыре, в самой глухой глухомани, на крохотном островочке в Белом море, на его, наговицынской, программе!!! Вот ведь штука-то какая…

От него сейчас требовалось одно – самым тщательным образом продумать, как обратить все минусы сложившейся ситуации в плюсы и выжать из новых обстоятельств максимум возможного.

Понятно, что теперь программу надо было полностью перекраивать – главным событием в ней, конечно же, должно стать убийство, а главными героями – Лисовец и его неизвестный пока убийца. Все остальное – и затеянная Олегом телеигра, и ее участники – досужие охотники за приключениями – в новом варианте передачи могли служить лишь экзотическим фоном для разыгравшейся на Чернеце трагедии.