Я принес с собой меморандум, специально подготовленный к этому докладу военно-морским штабом, и воспользовался приведенными в нем данными, чтобы подкрепить мои собственные высказывания, а именно:

1. Англичане по-прежнему рассматривают Средиземноморье как стратегический центр своего положения в мире и собирают там крупные военно-морские силы, а также многочисленные воинские части со всех концов своей империи.

2. В результате столь впечатляющего укрепления британской мощи Италия вскоре может ощутить себя оставшейся далеко позади и оказаться в затруднительном положении в Средиземноморском регионе.

3. Для уравновешивания этого мы должны бросить все наши силы на борьбу против Англии, чтобы покончить с ней раньше, чем Соединенные Штаты активно вступят в войну на ее стороне.

Затем я снова вернулся к своей постоянной теме: что мы должны сконцентрировать все наши усилия на нанесении ударов по Англии, душе сопротивления. И лучше всего сделать это мы можем путем усиления наших действий на море с наших баз на атлантическом побережье, но в то же самое время мы должны расширять сеть наших баз на западном побережье Африки, если сможем заполучить согласие Франции. При ее активном содействии и с помощью Италии мы могли бы контролировать все Средиземноморье, а также все африканское побережье вплоть до Суэцкого канала. Торговые пути Англии, связывавшие ее через Средиземноморье с Индией, были бы перерезаны. И таким же образом мы могли бы включить Северную Африку в европейскую торговую систему, которой были жизненно необходимы африканские поставки для обеспечения Европы.

Контроль над Средиземноморьем, указывал я, стал бы также и средством давления на Россию, заставив ее быть крайне осторожной при вынашивании каких-либо враждебных планов против нас, а это устранило бы всякую необходимость военных действий на севере против Советов.

Я выказал Гитлеру весь свой скептицизм относительно его планов развязать войну на два фронта, что в корне противоречило его собственному постоянному порицанию глупости императорского правительства, которое сделало точно такую же ошибку в 1914 году. Советско-германский пакт нельзя было нарушать ни в коем случае, поскольку пакт этот сам по себе был гарантией против войны на два фронта.

Наконец, я указал, что, хотя война с Россией будет прежде всего делом сухопутной армии и ВВС, флот с неизбежностью будет принимать в ней участие. Расширение войны на Балтийский регион потребует посылки на этот театр военных действий части наших легких сил – минных тральщиков, минных заградителей, торпедных катеров, патрульных кораблей и т. п. – для охраны наших портов, наших транспортов и конвоев от нападений кораблей русских. А сил этих и сейчас уже не хватало, поскольку они были совершенно необходимы для охраны наших новых баз на атлантическом побережье в наступательной войне против британских морских коммуникаций. Любое отвлечение этих кораблей на Балтику значительно ослабит наши усилия в Атлантике. Мы ни в коем случае не должны начинать войну с Россией.

Явно находившийся под впечатлением моего подробного анализа, Гитлер сказал своим сотрудникам, что на основании моих неприкрашенных фактов он может оценить, следует он правильным курсом или нет. Смотрелось так, что я смог отговорить его от опаснейшей русской игры, потому что некоторое время я ничего не слышал об этих планах. К тому же, несмотря на некоторые реальные конфликты интересов в Балтийском и Балканском регионах, наши отношения с Советской Россией развивались вполне гладко. В ноябре в Берлин прибыл на несколько дней для переговоров Молотов, советский министр иностранных дел. В день его отъезда я был в кабинете Гитлера с обычным докладом. Я воспользовался возможностью, чтобы снова подвигнуть его пресечь всякие слухи о том, что мы можем поссориться с Россией, заметив, что сейчас Россия, похоже, не может быть причиной каких-либо беспокойств.

Увы, мои предупреждения и предостережения пропали зря. Восемнадцатого декабря 1940 года Гитлер поставил в известность командующих тремя видами вооруженных сил, что он твердо намерен напасть на Россию с целью предотвращения потенциальной опасности на континенте.

Обычно, делая подобные заявления, Гитлер устанавливал предельный срок, после которого командующим больше не было позволено оспаривать решение. Но 18 декабря директива о нападении на Россию – ей было присвоено кодовое название «Операция «Барбаросса» – не содержала подобного предельного срока или указания на планируемую дату начала операции; это была лишь предварительная директива. Тем не менее любые надежды на то, что Гитлера удастся отговорить от этого решения, выглядели чрезвычайно сомнительными.

Этот поворот к наземной кампании и открытие второго фронта на востоке меняли для флота всю ситуацию. Если война с Россией действительно начнется, то все шансы на активизацию войны против Англии в ближайшем будущем будут потеряны. Ходило много разговоров о короткой и быстрой кампании, которая должна будет завершиться победой. Но не было никакой ясности относительно того, в чем заключается военная основа для столь оптимистических надежд.

Позднее, в конце декабря, ситуация в Восточном Средиземноморье изменилась столь радикально, причем в худшую сторону, что я снова был вынужден давать срочные рекомендации. В конце года англичане усилили свою средиземноморскую эскадру под командованием адмирала Каннингхема, который захватил врасплох итальянский флот в бухте Таранто и нанес ему крупное поражение в ходе авиационной атаки. Англичанам удалось также доставить на осажденную Мальту необходимые ей боеприпасы, продовольствие, живую силу и самолеты, нанести серьезный урон итальянским конвоям в Ливию, потопив в одном только декабре 21 судно. Американская помощь давала англичанам возможность постоянно укреплять свой флот.

В этот момент было просто необходимо перерезать морские линии снабжения Англии, и я предупредил Гитлера, сказав, что для увеличения нашего подводного флота и морской авиации делается очень мало. Надо предпринять все возможное, настаивал я, чтобы интенсифицировать войну против Англии – а это значило: расширять операции флота и ВВС. Кампания же против России, если она начнется до того, как мы покончим с Англией, неизбежно ослабит наши военные усилия на западе, что в далекой перспективе может иметь гибельные последствия для нас.