Шрифт:
Нора и Дороти остались в такси; я повел наверх Квинна. Он совершенно не был способен управлять собой.
На мой звонок открыла Алиса. На ней была зеленая пижама, в руке — щетка для волос. Она устало глянула на Квинна, устало сказала:
— Заноси его.
Я втащил Квинна в комнату и положил на кровать. Не открывая глаз, он бормотал что-то нечленораздельное и покачивал одной рукой.
— Я его уложу, — сказал я и снял с Квинна галстук.
Алиса облокотилась на спинку кровати.
— Укладывай, если хочешь. Я его уже не укладываю.
Я снял с Квинна пиджак, жилет и рубашку.
— Где он был? — спросила Алиса без особого интереса. Теперь она, стоя у кровати, расчесывала волосы.
— У Иджев. — Я стащил с Квинна брюки.
— С этой сучонкой Вайнент? — Вопрос был задан как бы между прочим.
— Там было много народа.
— Ну да, — сказала Алиса, — уединенного места он, конечно, выбрать не мог. — Она провела пару раз щеткой по волосам. — Значит, ты не хочешь ничего сказать мне как другу?
Муж Алисы пошевелился и пробормотал:
— Дорри.
Я снял с него ботинки.
Алиса вздохнула:
— А я еще помню времена, когда у него были мускулы. — Она пристально смотрела на мужа, когда я снимал с него остатки одежды. Потом снова вздохнула и сказала: — Я принесу тебе чего-нибудь выпить.
— Только быстро, Нора ждет в такси.
Алиса собралась что-то сказать, раздумала, потом снова раскрыла рот и произнесла:
— Ладно.
Я прошел за ней на кухню.
Чуть погодя Алиса сказала:
— Ник, это, конечно, меня не касается, но все же: что люди думают обо мне?
— Ты такая же, как все: кому-то нравишься, кому-то нет, кто-то к тебе безразличен, словом, что-то одно из трех.
Алиса нахмурилась.
— Я не о том спрашиваю. Что думают по поводу того, что я остаюсь с Гаррисоном, который гоняется за всем, что позабористее и похудее.
— Не знаю, Алиса.
— А ты сам что думаешь?
— Думаю, что ты наверняка знаешь, что делаешь, а что бы ты ми делала — это касается только тебя.
Алиса посмотрела на меня с неудовольствием. Мой ответ не удовлетворил ее.
— Ну, конечно, ведь ты никогда не скажешь ничего плохого. — Она вздохнула. — Ведь ты знаешь, что я терплю его только из-за денег. Может быть, для тебя они не много значат, а для меня… для меня деньги были способом возвыситься.
— Существуют такие вещи, как развод и алименты. Ты должна…
— Допивай свое спиртное и убирайся к черту, — устало сказала Алиса.
21
В такси я сел между Норой и Дороти.
— Кофе хочется, — сказала Нора. — Может быть, к «Рубену»?
— Давайте, — согласился я и назвал шоферу адрес.
— Его жена что-нибудь сказала? — робко поинтересовалась Дороти.
— Передала тебе сердечный привет.
— Не будь таким мерзким, — попросила Нора.
Дороти сказала:
— Ник, но он на самом деле мне не нравится. Я даже видеться с ним больше не хочу, честно. — Теперь Дороти выглядела совершенно спокойной. — Да, было… я страдала от одиночества, а он стал за мной ухаживать.
Я хотел что-то сказать, но Нора ткнула меня в бок.
— Не расстраивайся, — сказала она. — Гаррисон всегда был простоват.
— Не хочу драматизировать ситуацию, — сказал я, — но мне кажется, что он на самом деле влюбился в девочку.
Нора снова ткнула меня в бок.
Дороти попыталась заглянуть мне в лицо.
— Вы… вы… вы не смеетесь надо мной, Ник?
— Нет, хотя стоило бы.
— Сегодня мне рассказали еще одну историю про гнома, — сказала Нора таким тоном, что было ясно: прервать ее не удастся, и пояснила для Дороти: — Это миссис Идж. Леви говорит…
Для тех, кто знал Тип, история выглядела достаточно забавной. Нора рассказывала ее до тех пор, пока такси не остановилось у «Рубена».
В ресторане за одним из столиков сидел Герберт Маколей. С ним была пухленькая темноволосая девица в ярко-красном одеянии. Я помахал ему, а когда мы сделали заказ, подошел к их столику.
— Ник Чарлз. Луиза Джекобс, — представил нас Маколей. Присаживайтесь. Что новенького?
— Йоргенсен и Келтермэн — одно и то же лицо, — сказал я.