Нельзя говорить здесь о «монтаже аттракционов» вне связи с временем и местом действия, как это можно было сделать при разборе эпизода бойни в финале «Стачки». В августе 1925 года, в тот момент, когда он начинал в Ленинграде съемки фильма «1905 год», Эйзенштейн опубликовал в журнале «Кино» (№ 21 (101) от 11 августа 1925 года) статью иод названием «Метод постановки рабочей фильмы», которая начиналась следующим утверждением: «Метод постановки всякой фильмы — один. Монтаж аттракционов» [225] .

Однако во второй части статьи Эйзенштейн подвергал достаточно серьезной критике финальный эпизод «Стачки», в котором метафора боен была понята и прочувствована всеми зрителями неодинаково, как мы об этом сказали выше. Следовательно, можно думать, что Эйзенштейн отказался от «монтажа аттракционов» в прямом смысле слова, вместо этого вводя «аттракционы» в монтаж там, где повествование это допускало, то есть внутри эпизода при сохранении единства места и времени.

В «Потемкине» его сюжет отчетливо выкристаллизовался из «сцепления потрясений», продиктованного логикой исторических фактов (она обусловила, по выражению Жана Кокто, «имитацию документа»), а также спешкой, вынудившей Эйзенштейна за четыре месяца написать сценарий, снять и смонтировать весь фильм. Он писал об этом в 1945 году:

«Оковы пространства и якоря сроков держат в узде излишки жадной выдумки. Может быть, именно это и придает строгость и стройность письму самого фильма».

Следует учесть, что съемки «Потемкина» начались в Одессе в конце августа или начале сентября (Эйзенштейн приехал в Одессу 24 августа) и не были еще завершены в ноябре, когда, по словам Александрова, Эйзенштейн был вызван в Москву.

«Мы все трепетали при мысли, что фильм не будет окончен вовремя, к юбилейным дням. И в самом деле, он не был еще полностью завершен, когда Эйзенштейн был отозван в Москву для беседы с Председателем ВЦИК Михаилом Ивановичем Калининым. Он взял с собой уже завершенные части фильма. Одну из них он показал. Мы же с Тиссэ остались в Одессе и сняли там несколько сцен».

Этот первый материал, по-видимому, очень понравился Калинину, поскольку он лично попросил Фрунзе, чтобы тот предоставил в распоряжение молодого режиссера весь Черноморский флот (как мы видели, съемка оказалась неудачной). Эйзенштейн приехал в Москву в конце ноября или, скорее, в начале декабря. «Киногазета» от 1 декабря 1925 года указывает, что он приехал 23 ноября.

Премьера «Потемкина» в Большом театре была назначена на 24 декабря. Александров упоминает о том, что монтаж фильма был завершен за двенадцать дней.

В день торжественной премьеры в Большом театре монтаж последних частей не был еще завершен. По словам Александрова, «Эйзенштейн все еще продолжал работать в монтажной. Я раздобыл себе мотоцикл и подвозил в Большой театр коробку за коробкой. К счастью, после каждой части начинался антракт. Но когда я вез последний ролик, мотоцикл заглох. Это произошло на Красной площади. О том, чтобы завести его, нечего было и думать… К счастью, до театра оставалось всего метров пятьсот. Мы оказались на месте перед началом последнего антракта. Часть попала в проекционную еще до того, как зажгли свет.

Эйзенштейн не отважился войти в зрительный зал. Он боялся за склейки, тем более что у него не хватило клея и некоторые ракорды он кое-как подклеил слюной. Успокоился он, только когда из зала донеслись громовые аплодисменты. Успех был огромный. Помню, как долго стучали смычками по декам скрипок музыканты из оркестра Файера.

Одним из эпизодов, имевших на премьере наибольший успех, был подъем экипажем красного флага. На выпускавшихся тогда пленках нельзя было воспроизвести красный цвет. Он получался черным. Нам пришлось снимать белый флаг. Но, поколебавшись, Эйзенштейн решился на копии, которая предназначалась для демонстрации в Большом, покрасить флаг в красный цвет, и мы сами сделали это кисточками. Сто восемь кадриков. Это была трудная работа, но эффект получился необыкновенный, каким бы элементарным ни казался способ окраски».

После огромного успеха этой премьеры в Большом театре «Потемкин» был выпущен 19 января 1926 года на экраны двенадцати московских кинотеатров. Фасад кинотеатра «Художественный» был украшен большим макетом броненосца, и Эйзенштейн настоял на том, чтобы контролеров кинотеатров одели в форму матросов царского флота.

«Потемкин» имел огромный успех на всей территории Советского Союза и затмил все другие фильмы, созданные к двадцатилетнему юбилею. Согласно одной из распространенных легенд о «Потемкине», в Советском Союзе фильм якобы был полностью отвергнут зрителями и понадобился успех его в Берлине и Нью-Йорке, чтобы его наконец признали крупным кинопроизведением. Истина, однако, в том, что успех «Потемкина» за рубежом, о котором говорила вся печать, привел к повсеместному возобновлению демонстрации фильма, вызвавшему новую волну успеха.

Прежде чем описать исключительный прием, оказанный «Броненосцу «Потемкин» за границей, следует подробно познакомиться с эпизодом «Одесская лестница», собственно, обеспечившим триумф фильма. Эйзенштейн писал, что этот эпизод был полностью сымпровизирован. Это не точно. Он подготовил раскадровку эпизода и изложил ее на трех машинописных страницах, сохраняемых в архивах ЦГАЛИ и цитируемых ниже. На этих трех страницах Эйзенштейн вписал от руки дополнительные указания, которые мы выделяем курсивом.