Узкая караванная дорога спустилась в небольшую низинку, а затем снова устремилась вверх. Послышался лай собак. Всадники прислушались, откуда доносился этот лай, и, свернув влево, стали спускаться в обширную низину.

По мнению Хаджимурада, это была та самая низина Каррыбая, о которой им днём говорил чабан. Но рассуждения парня прервала новая волна собачьего лая и неистовые крики пастухов. Всадники поняли, что на стадо напали волки. Может, те самые, которых они совсем недавно видели. Те или другие, а когда подъехали к отаре, узнали, что чабанам со своими сторожами не удалось живыми отбить двух овечек. Одна со бака даже пострадала, лежала с прокушенной ногой и усердно зализывала рану. Чабан кричал и кому-то грозил палкой. Оказывается, волки отбежали от отары совсем недалеко и ждали удобного момента для нового нападения. Всадники кинулись вперёд и одного волка Хаджимурад сначала подстрелил, а затем саблей и совсем прикончил, догнал ещё одного и чуть ли не пополам его рассёк. Назару тоже удалось одного настичь и зарубить. Остальные хищники, почуяв беду, скрылись за холмом. Всадники помогли чабану собрать разбежавшихся овец. Но три из них остались на земле. Одна была ещё жива и чабан тут же её прирезал. После этого подошёл к всадникам и дрожащим голосом стал благодарить:

— Да если бы не вы, они бы могли перегрызть всю отару. Ведь на этот раз хищников было не один и не два… И за этих трёх задранных овечек не знаю чем буду расплачиваться с баем…

— А что это вы, Ишанкули-ага, такую большую отару один пасёте? — подивился Назар.

— Да есть у меня и чолук — тринадцатилетний сынишка Сапар, но его я послал в село… Ведь волки к нам уже третью ночь подбираются. Позавчера трёх отогнали, вчера их уже кажется больше бродило вокруг отары. А сегодня ещё засветло стали мелькать за холмами, поджидая вечера. Вот сынишка и понёсся за подмогой. Да если бы не вы, то эти серые злодеи натворили бы здесь такого, что и подмога бы уже оказалась ненужной. Спасибо аллаху, что вас мне вовремя послал, — сердечно благодарил чабан.

Всадники спешились, привязали лошадей, и вместе с чабаном отправились за убитыми хищниками. Всех приволокли поближе к стоянке.

Вдали послышался гомон и топот всадников.

— Бай с сыновьями едут… — сокрушённо схватился за голову чабан, — что ж я ему скажу? Ведь такому ничего не докажешь…

Он действительно подъехал с грозным видом, но, увидев неизвестных ему людей, сбавил свою воинственность. На голове у бая — чёрная мерлушковая папаха, на плечах верблюжий чекмень. Белая борода закрывала полгруди. Следом за ним подъехали его сыновья. Они очень походили на отца, только бороды у них тёмные.

Бай то и дело поглядывал на Хаджимурада. Ведь ни он сам, ни его сыновья никогда в жизни не видели подобной прекрасной сабли. Глядя на неё, бай позабыл и о задранных овцах, и о чабане, которого собирался выпороть. Заворожённый блеском сапог и сверканием ножен, он почтительно поздоровался с Хаджимурадом за руку. Назару же просто кивнул головой. А чабана сердито спросил:

— Сколько овец не уберёг, лентяй?

— Три овцы задрали волки, — покорно пробормотал чабан.

— Стоимость всех трёх вычту из твоего заработка. Освежуй их, я пришлю работника на верблюде, передашь с ним и овечьи шкуры.

— Бай-ага, — вмешался Хаджимурад, — вы говорите, что чабан вам обязан заплатить, но ведь по обычаю вы нам тоже обязаны выдать по овце за каждого убитого волка, не так ли?

— Верно, — неохотно согласился бай.

— Тогда можете считать, что задранных овей вы нам выдали живыми, — улыбаясь, подытожил Хаджимурад, — к тому же, если вы протащите шкуру убитого волка мимо любого байского двора, тот тоже должен будет выдать вам овцу. Это ведь обязательное правило, так что…

Бай понимающе закивал и улыбнулся гостю и тут же, обернувшись к чабану, приказал и с волков содрать шкуры…

— Значит, бай-ага, вы с чабаном вроде в полном расчёте, верно? — не успокаивался Хаджимурад.

— Что ж, — покосился бай на чабана, — ради таких гостей на этот раз придётся простить ему потерю трёх овечек…

— Да ведь не потеряли же вы их, ещё окажетесь и в выгоде, — сдерживая раздражение, ответил джигит.

— Так-то оно так, но всё же… — отозвался бай и переменил тему разговора, обращаясь к Хаджимураду: — Откуда и куда путь держите? Милости прошу в гости…

— Я думаю, Назар, что нам следует принять приглашение бая, — улыбнулся Хаджимурад. — А дома, за чаем, мы охотно расскажем куда едем, и зачем едем.

Назар согласно кивнул головой.

По дороге бай о чём-то говорил, кажется, о хозяйстве, о детях, но Хаджимурад был занят своими мыслями и не очень прислушивался к его словам, только так для порядка иногда поддакивал.

Наконец спустились в долину. Впереди где-то замелькали огоньки. При свете заходящей луны стали видны чабанские кибитки, а рядом мирно дремавшие верблюды.

— Кажется, мы в село въезжаем? — спросил Хаджимурад.

— Въезжаем, — подтвердил говорливый бай, — в знаменитое селение долины Каррыбая.

Проехали ещё немного и остановились у байского дома. Бай несколько раз кашлянул. Со двора выскочил парень и хотел принять у старика лошадь, но бай сказал:

— Прими, сынок, вон у того гостя лошадь, — указал на Хаджимурада, — а эту я сам привяжу.

Бай повёл гостей к большой освещённой кибитке. Но приняв Назара за слугу, у порога сказал ему: — А ты, сынок, останься здесь, с моими слугами.

В доме Хаджимурада поприветствовали три байских сына. Тут же к баю подошёл незнакомый парень и торопливо заговорил: