— Саламалейкум, Ишанкули-ага.

Чабан с перепуга не мог слова вымолвить, и недоумённо молчал. Распознав своих освободителей, он не мог даже сдержать слёз:

— Второй раз вы так вовремя подоспеваете к нам на помощь! Тогда с волками расправились и отвели от нас большую беду, а теперь, можно сказать, от неминуемой смерти спасли…

— Кто же эти люди, за какую повинность и куда вас они гнали? — спросил Хаджимурад у чабана.

— Да они там на тое сцепились, Хыдыркули и Карягды, — объяснил чабан. — У туркмен есть пословица: два коня друг друга лягают, а ишак между ними сдыхает. Вот так и у нас, два бая не могут поделить между собою пастбища, а мы, бедняки, страдаем.

— Но ведь вы простой чабан, почему же вы-то должны страдать? — удивился Назар.

— Да ведь я тоже довожусь каким-то родственником Хыдыркули, — удручённо ответил чабан.

— Понятно, ага, понятно, — отозвался Хаджимурад, — пошли к колодцу, они вас, наверно, потерзали на жаре, да и нам этот колодец больше чем кстати.

Из кибитки им навстречу вышли старик и два молодых парня.

— Саламалейкум! — поприветствовали их всадники.

— Ребята, — обратился старик к парням, — примите у гостей лошадей, а мы пойдём в тень.

Два человека, которые уже здесь сидели, подвинулись, уступая место на войлочной подстилке Хаджимураду, Назару и чабану с сынишкой. Хозяин принёс лепёшки, чашки с чалом и каурмой.

— Угощайтесь тем, что аллах послал! — повторял добросердечный старик, то и дело поглядывая на чабана с сыном и удручённо качая головой.

После обеда хозяин стал расспрашивать своих гостей кто они, куда и зачем едут, откуда взялись те конные, которые мучили несчастных.

— Мы не знаем тех трусов, которые удрали от нас, но твёрдо уверены, что за этим бедным чабаном нет никакой вины, а остальное пусть расскажет сам Ишанкули-ага.

— Да тут и рассказывать нечего. Кровная месть между моим хозяином Хыдыркули и родичами бая Карягды, ведь на недавнем тое они устроили кровавую драку.

— Вы, значит, родственник Хыдыркули? — уточнил старик.

— Да, вроде бы довожусь ему роднёю, — кивнул чабан.

— Тогда понятно, — заключил старик, — всадники, должно быть, родственники Карягды, верно? А эти отважные парни спасли от смерти и вас, и вашего сына, так что вы им жизнью обязаны, — заключил хозяин дома, указывая на Хаджимурада и его друга, и тут же спросил ребят:

— Вы тоже были на этом тое?

— Были, будь он неладен, уж очень много там пролито крови, — сокрушался Хаджимурад.

— До некоторых колодцев уже дошли слухи, что два молодых парня, присутствовавших на тое, сумели разнять драчунов. Выходит вы и есть те самые парни? — хозяин дома пристально посмотрел на Хаджимурада.

— Не только мы, и другие разнимали, — смутился Хаджимурад.

— Это ведь нелёгкое дело — разнять противников. Обе стороны могут тебя сгоряча зарубить, приняв за своего врага. Вы сделали большое дело, будьте здоровы.

— Люди Карягды, наверно, думали, что все наши раненые умерли, а теперь и нас, родню Хыдыркули, собирались уничтожить, — подал голос Ишанкули-ага.

— Вот такие наши текинцы!.. Без конца враждуют из-за воды, женщин, пастбищ… — с горечью произнёс старик.

Затем, узнав от гостей, куда и зачем они едут, заметил:

— В наших краях мало кто хорошо отзывается об этом человеке. Думаю, вряд ли Ораз-келте по добру отдаст вам мальчика. Он из тех, для которых и аллах не существует, когда им хочется что-то присвоить. У него много разных кличек. В наших краях его называют Ораз-келте, Ораз-коротышка, а в Теджене, Каушуте, Даргане его именуют Оразом-вором, немного же севернее этих краёв его зовут Оразом-разбойником. Честно говоря, этот человек ничем не гнушается — и воровством скота, и грабежом на дорогах… Словом, он вполне оправдывает все свои недобрые клички. В наших краях нет других воров и угонщиков скота. Если у людей пропадают верблюды или овцы, они точно знают, кто в этом виноват. В общем, если обстоятельства вынуждают вас вступить в какие-то отношения с Оразом-разбойником, следует быть настороже!..

Вскоре Ишанкули с сыном отправились к отаре. Хаджимурад с Назаром ещё немного побыли у колодца, хорошенько расспросили, как добраться до владений этого многоликого Ораза, и перед вечером отправились в путь.

— О чём ты, дружище, задумался? — спросил Назар.

— Да просто думаю о беспощадном каракумском климате… Сейчас-то перед закатом солнца вроде ничего, как говорится, можно жить, а какое же тут странное пекло в летний полдень! — Хаджимурад окинул взглядом окрестные песчаные холмы…

— Зря ты называешь «беспощадным пеклом» наши пески, — возразил другу Назар, — пускай кому-то они и могут показаться адом, но на самом деле они не беспощадны. Ведь тысячи туркменских сёл разместились в Каракумах, сотни тысяч овец, множество верблюдов и лошадей здесь кормятся и нас кормят. Люди, выросшие в песках, никогда не поменяли бы их на жизнь в Ахале. Они лишь время от времени наезжают туда, чтобы излишки своей продукции обменять на необходимые для себя предметы и продукты…

— Да не принимай ты мои сетования всерьёз, это солнце виновато, вот я в сердцах и наговариваю на него всякую напраслину, а в общем-то я и сам люблю пески во всякую пору. Правда, сейчас я бы, наверно, охотно лето поменял на раннюю весну, — шутливо ответил другу Хаджимурад.