Шрифт:
— А скажите, пожалуйста…
Вопросы сыпались со всех сторон, и на каждый из них случайный гость давал многоречивые и откровенные пояснения. Взвинтился и разболтался. По простоте не принял во внимание, что тут, наряду с убежденными революционерами, имеется всегда достаточно всяких жуликов и спекулянтов, кормящихся от русской революции, помимо шпионов различных правительств…
Вот тоже и Вронч-Вруевич, присланный с поручениями к Ленину, по своей болтливости большой промах сделал: похвастался на публике, что марксисты Максима Горького завоевали. Сенсация! Эсеры оскорблены: они делали уже попытку завоевать Горького, для чего посылали специального делегата, почтенного Минора, и тому показалось, что Горький завоеван. Эсеры не верят Врончу: не может быть, чтобы автор «Буревестника», «Ужа и Сокола» и «Человека, который звучит гордо» склонился перед производственными отношениями! Началось вышучивание Горького. Подошел Зиновьев и увел Вронча в укромный уголок:
— Какого черта вы, товарищ, откровенничаете?
— Да ведь это факт! Я имею поручение от самого Горького к Владимиру Ильичу…
— И все-таки не следует говорить о нем на улице… Я дам вам, товарищ, хороший совет: ешь пирожки с грибами, а язык держите за зубами! Я скажу вам даже больше: прежде чем делать доклад в редакции «Искры», вы должны поговорить секретно с Лениным… Предупреждаю, что иначе останетесь за бортом. Насколько мне известно от самого Владимира Ильича, вы, товарищ, стоите за новую тактику? Ну, а тогда — ни шагу без указаний Владимира Ильича!
Вронч краснел, пыхтел и напоминал побитую собаку.
— Понимаете: теперь надо быть мудрым, как змея, а вовсе не соколом! Вы должны получить информацию о внутренних отношениях в партии лично от Владимира Ильича. Мы поворачиваем руль нашего корабля сильно налево, но пока этому мешают старики [463] .
В марксистском корабле было действительно неблагополучно. Владимир Ильич, влезши в самый верховный центр марксизма, где управляли делами партии правоверные марксисты и основоположники, строгие блюстители всех основ научного социализма: Плеханов, Аксельрод, Дейч и Вера Засулич — начал все чаще проявлять свои еретические наклонности, сперва осторожно и легонько, а потом все откровеннее и грубее. Это он начал поворачивать руль, имея тайное намерение отогнать от него старых рулевых и встать у кормила правления единолично. Сперва старики беззаботно посмеивались и озорником Ильича называли, а потом почувствовали беспокойство и опасность: поворачивая руль, еретик марксизма начал «древлее Марксово благочестие» расшатывать и приявших Марксову веру в бунтарей переделывать. Точно слон забрался в посудную лавочку, а вернее сказать — в аптеку, где все было рассортировано, расставлено по отдельным полочкам и шкафам, все помечено номерами и лаконическими терминами и приготовлялись разные порошки и микстуры по рецептам исключительно четырех специалистов по научному социализму. Забравшийся в похожий на аптеку храм марксизма Ильич начал путать все полочки и шкафы и сочинять свои еретические рецепты, рекомендуя старые домашние средства, которые употреблялись когда-то сошедшими со сцены народниками. Довольно, говорит, идеологию разводить да в ступе воду толочь, надо революцию делать.
463
Нацеленность левого крыла РСДРП на проведение в России революции созрела именно в это время. Наиболее полное выражение эта идея получила в работе Ленина «Что делать?», где говорилось о необходимости формирования партии нового типа, способной повести за собой рабочий класс. Плеханов, Засулич, Аксельрод, Дейч активно противились этому, считая, что Россия не созрела до революционных действий, рабочий класс малочислен, не сплочен и пр. Использование Чириковым словосочетания «марксистский корабль», возможно, отсылает к способу организации сектантов-старообрядцев, намекая таким образом на замкнутость и изуверскую сущность большевистской партии.
Так и сказал — «революцию делать»! Вы, говорит, своей экономикой из рабочего класса благополучных мещан выделываете, а надо выводить их на улицу да приучать строить баррикады. А для этого необходимо рабочий класс подчинить единой партийной воле и повелевать самодержавно. Иначе, дескать, грозит опасность завязить ноги в буржуазном болоте, что случилось уже с немецкой социал-демократией… [464]
Белиберда! Чепуха! Неграмотность! Отрицание всех основ научного социализма. Социальные революции не делаются, а свершаются историческим путем; делаются только политические и дворцовые перевороты. Россия — самая отсталая земледельческая страна, а потому менее всего подготовлена для социальной революции. Устраивать же политические перевороты — это значит таскать из огня руками рабочего класса каштаны для буржуазии. Затем организация рабочего класса должна покоиться на сознании и демократических принципах, а не на самодержавии интеллигентских вожаков. Наконец, разве честно толкать рабочих на смерть, зная, что ничего путного в данный исторический момент из этого не выйдет? Это именно и называет Маркс устройством преждевременных социальных родов, чем занимались у нас бунтари и народовольцы.
464
Имеется в виду концепция Эдуарда Бернштейна (1850–1932), объявившего о необходимости «ревизии» марксизма в новых исторических условиях. В статьях под общим заголовком «Проблемы социализма» (1897–1898) он подверг пересмотру основные положения марксизма в области философии, политической экономии, теории научного социализма, провозгласив лозунг «Движение все, цель — ничто». Главный тезис Ленина: отказ от какой бы то ни было критики марксизма. О себе и своих единомышленниках он выражался следующим образом: «Мы соединились… чтобы бороться с врагами и не оступиться в соседнее болото, обитатели которого… порицали нас зато, что мы… выбрали путь борьбы, а не путь примирения» («Что делать?»).
Какой же это марксист!
Расхождение по всем основным пунктам с правоверными основоположниками. Ответы еретика дерзки, возражения неожиданны и еще более возмутительны…
Условия для революции подготовляются историческими путями, но самая революция творится человеческими руками, и творится без перчаток, галстука и крахмала. А потому вопрос о честности и морали и всей прочей буржуазной белиберде отпадает. В этой борьбе — все средства хороши, а кровь самое необходимое. Эта борьба-война, а на войне необходимо подчинение всех действий единому плану и единой воле, а потому демократическое миндальничанье надо бросить! Россия, особенно в настоящее время, самая подходящая страна для начала действий: всеобщее недовольство, которым легко воспользоваться в своих целях и действиях. Либеральная буржуазия пропитана ненавистью к самодержавию, и нет ничего легче, как сделать ее игрушкой в своих руках. Крупные промышленники напуганы заигрыванием правительства с рабочим классом по системе провокатора Зубатова [465] , которая весьма чувствительна для их кармана, а потому они тоже начинают мечтать о конституции… Рабочий класс уже достаточно организован и находится на революционном подъеме…
465
ЗубатовСергей Васильевич (1864–1917) — жандармский полковник, инициатор политики «полицейского социализма» в России, суть которой состояла в том, чтобы отвлечь рабочих от политической борьбы и перевести ее в мирное русло под контролем легальных организаций, созданных политической полицией. С середины 1880-х гг. Зубатов стал платным агентом Московского охранного отделения, в 1889–1896 гг. — помощником начальника Охранного отделения, а с 1896 по 1902 г. — его начальником. По его инициативе была создана система политического сыска, охватившая крупнейшие центры страны, в том числе так называемый «Летучий филерский отряд» для борьбы с революционными организациями. Наибольший размах политика «полицейского социализма», или «зубатовщина», получила в 1901–1903 гг. В октябре 1902 г. Зубатов был переведен в Петербург и назначен начальником Особого отдела департамента полиции. В 1903 г. получил отставку и был выслан во Владимир. В дни Февральской революции 1917 г. застрелился.
— Россия — мужицкая страна, а мужик — собственник, буржуй и всегда и везде был и остается бревном поперек дороги к социальной революции!
— Верно, но он исторически бредит правдой Божией и землей. Нет ничего легче, как надуть мужика этой землей и правдой! Надо только отбросить всякие разговоры о правде и честности в нашем штабе и оставить их для употребления только с мужиками… Вы-то говорите, что при этом опыте может погибнуть Россия? А зачем вам Россия? Черт с ней, с Россией. Пусть сгорит в этом социальном пожаре, но от этого пожара вспыхнет социальная революция у немцев, и весь мир охватит огонь революции и очистит земной шар для нового строительства.
Дерзкому еретику указали на немецкие социалистические авторитеты — в грош не ставит ни Каутского, ни Бебеля:
— Старые портянки!
По адресу заговорившего о честности и морали сказал:
— Только старые девы берегут свою никому не нужную невинность!
Основоположники возражали на каждое заблуждение Ильича текстами из Маркса, но тот на каждую цитату приводил из Маркса же несколько цитат в свою защиту, и те терялись. Чертова память у этого озорника! Всю марксовскую литературную требуху наизусть помнит! И творца научного социализма его же словами в своего единомышленника превращает. И все клонит к тому, что прежде всего надо разрушить ненавистное самодержавие!
— Все средства для этого хороши. И массовой террор, и обман, и провокация, и убийства, и бунты, и глупость масс, и Христос, и дьявол!
Вронч-Вруевич послушался данного ему Зиновьевым совета: прежде чем выступать в коллективном центральном органе, отправился побеседовать с Ильичом на его квартирку. Но и здесь осторожный Ильич не захотел откровенничать. Пошли на свой Светлояр, на Женевское озеро, взяли лодочку и вдвоем поехали покататься. И тут оборотливый Вронч понял, что надо ставить карту не на Плеханова, а на Ленина. Учуял, что этот человек победит в начатой им игре против основоположников, которых Ильич называет то резонерами, то соглашателями и социал-предателями. К удивлению своему, Вронч убедился, что видимое содружество Ленина с Плехановым — тоже игра, необходимая Ильичу временно в процессе борьбы за власть. Заговорил Вронч о Плеханове, «отце русской социал-демократии», в почтительном тоне, а Ильич и огорошил: