Однако не только в художественных достоинствах картины здесь дело, но и в ее мистической силе. Да-да, «Аленушка» давно уже стала своеобразным талисманом для всех, у кого тяжело на душе, но в основном для… иногородних. Ведь, по легенде конца XIX века, та самая, встреченная Васнецовым юная крестьянка, с которой художник писал свою героиню, весьма удачно вышла замуж за москвича. Так что все деревенские девчонки, перебравшиеся на заработки в Москву, верили, что «Аленушка» принесет удачу и им.

В.М. Васнецов. Аленушка

Недаром же за «сироткой на камушке» Васнецов, большой знаток русского фольклора, изобразил небольшую березку со щебечущими ласточками на ее ветвях. А уж любая девчонка в деревне знает, что молодая березка утешает в несчастье, а ласточка приносит добрые вести. Да и сама сказка про Аленушку заканчивается волшебной свадьбой.

Вот такая жизнь сказочного сюжета в веках. И не созерцательное существование, но деятельная помощь. Добро ведь вообще всегда деятельно и результативно. Это только зло бесплодно.

После выхода первой книги «Знаем ли мы свои любимые сказки?» самый распространенный вопрос читателей оказался таким:

Спешу обрадовать и исправить недочет – есть, есть у нас собственная версия случившегося с Золушкой.

Кстати, пару слов о самом прозвище заглавной героини. Помните, все ее прозвища (они-то и стали ее именами у разных народов) связаны с золой и пеплом – девушка выполняет самую грязную работу в доме: выгребает золу из очага/ печи/камина и пр. Cinderellа, Cendrillon, Aschenput tel, Cenerentolа, The Cinder Mаid, Pepeljugа, Папялушка – это одно и то же на разных языках – «испачканная в золе». Получается, что наша Золушка – в их дружном ряду.

Однако мало кто знает, что в русской народной сказке, записанной нашим «Гриммом» – незабвенным А.Н. Афанасьевым, у героини есть не только имя собственное, но и прозвание другое, связанное не с золой или пеплом, а с чисто русским понятием «черная работа».

Не догадываетесь?

То есть получается, что Золушка (от золы) – это перевод с иностранного. Но у русской девушки было и прозвание особое (Чернушка), и даже собственное имя имелось. В «Европах» героиня была безымянной, но у нас всегда повышенный интерес к личности, так что сказка наградила нашу Чернушку именем. Угадайте с трех раз каким? В наших сказках выбор невелик – либо Елена Прекрасная, либо Василиса Премудрая. Но тут с первого взгляда понятно – эти имена не подходят. Наша Золушка-Чернушка уж точно и не прекрасная, и не премудрая. Такие прозвания под стать царским девицам, а у нас героиня самую черную работу по дому делает. Так как же ее звали? Догадаться просто – если девица ничем не примечательна, как ее обычно зовут? Ясное дело – Машкою. Вот и русская Золушка была Машей Чернушкой.

Не будем голословными – откроем сказку. Мы даже можем ее прочесть – в отличие от своих иностранных сестер, она очень короткая. Почему? Да потому, что сказка эта была настолько распространена в народе, что рассказчики основывались только на канве, которую и записал Афанасьев. А дальше каждый сказитель раскрашивал канву на свой лад, наделяя самыми красочными, на его взгляд, деталями.

Итак:

«Жил-был барин; у него была жена добрая, а дочь красавица – звали ее Машею. Только женато померла, а он на другой женился – на вдове; у той своих было две дочери, да такие злые, недобрые! Всячески они угнетали бедную Машу, заставляли ее на себя работать, а когда работы не было – заставляли ее сидеть у печки да выгребать золу; оттого Маша всегда и грязна и черна, и прозвали они ее девкой Чернушкой».

Обратите внимание – сразу же начинаются чисто русские реалии. Маша была дочерью «барина», то есть дворянкой. Но прозвали ее не просто Чернушкой, но «девкой Чернушкой». А девками тогда звали крепостных. То есть Машу низвели сразу же по сословной лестнице на самый низ. Ведь известно, что дворовые девки были особо беззащитными. Крестьянки еще хотя бы жили в семьях и в деревенском миру. Какая-никакая, но все же защита, хоть моральное подспорье. А вот в «дворовые» девчушек брали с детства. Все связи с родными прерывались. Девка оказывалась практически всем подвластной. Вот и Маша при живом отце стала как бы безродной. И сестры, называя ее девкой Чернушкой, подчеркивают, что никто ей не поможет, никто не заступится. Так и выходит – при живом отце Маша живет как сирота. Недаром в сказке этот горе-папаша больше вообще не упоминается. Он, оказавшийся под пятой у новой женушки, стал пустым местом – никем. Даже для сказки ненужным.

«Вот как-то заговорили люди, что ихний князь жениться хочет, что будет у него большой праздник и что на том празднике выберет он себе невесту».

Опять же искони русская деталь: властитель земель – князь. И не верховный князь (например, Московский, что соответствовало тогда царю, не удельный, о котором на современном языке сказали бы – областной), но князь местный, потому что употреблено уточнение – «ихний».

«Так и было. Созвал князь всех в гости; стали собираться и мачеха с дочерьми, а Машу не хочет брать; сколько та ни просилась – нет да нет! Вот уехала мачеха с дочерьми на княжий праздник, а падчерице оставила целую меру ячменя, муки и сажи: все вместе перемешано, – и приказала до ее приезда разобрать все по зернышку, по крупинке.