Степняк внимательно изучал лицо Артива.

— Будет ли воинам-му'аманам дарована честь первыми ворваться в логово врага? — спросил он после короткой паузы.

— Нет, — отрезал Артив, возвращаясь к прежнему настроению.

Брови му'амана поползли вверх и уперлись в белоснежную чалму. Он, похоже, не поверил собственным ушам.

— А кто же так обласкан Вечными Небесами и Вседержителем, великим и милосердным? Неужели южное ополчение или водяные крысы адмирала Гимпа?

— В бой пойдет гвардия королевы, — устало сказал маршал.

— Но она пропадает где-то в гавани, — обычно сдержанный, степняк дал вырваться наружу своему раздражению на подчиненных Герда. — Мы даже не знаем, сколько из них находятся в строю и готовы идти в бой!

Герд задохнулся от возмущения, но, уловив холодный блеск глаз маршала, промолчал.

— Вы оба, прямо сейчас, отправляетесь к берегу, и чтобы к утру в лагере находились три четверти гвардейцев. Используйте ялики, шлюпки, да хоть бревна! Погода благоприятствует. И чтобы враг ничего не заметил! На покинутых тяжелой пехотой позициях останется три десятка раненых гвардейцев и сотня твоих бойцов, — палец маршала уперся в грудь му'амана. Тот помимо воли отстранился, словно боялся за чистоту одежды. — И чтобы никаких дурацких ссор накануне решающей битвы!

Герд и степняк посмотрели друг на друга долгими и красноречивыми взглядами, затем отдали Артиву честь.

— Вот и отлично! Гвардейцы должны ранним утром поднять большой шум, словно мы готовимся штурмовать с той стороны. Когда внимание неприятеля окажется привлечено к восточной стене, белые халаты му'аманов должны мелькать на крышах трущоб, как крылья чаек над тушей выброшенного на берег и протухшего кита!

— Я понял замысел, мой маршал, — голос степняка был вновь лишен всяческих эмоций. — Файр решит, что мы подтянули к гавани резерв, а основной удар будет нанесен с запада.

— А что получится, если враг занервничает и пойдет в контратаку в сторону причалов? — маркиз выглядел несколько озадаченным.

— Если бы вы, Герд, не переспросили об этом обстоятельстве, я бы отстранил вас от командования штурмовыми колоннами и назначил на это место барона Гайля, — одними губами усмехнулся Артив и добавил: — Будет трудно! Очень трудно! Надеюсь, у вас уже заготовлены некоторые сюрпризы на этот случай?

— Разумеется, — гордо сказал маркиз. — Между лачугами мы создали систему баррикад, на крышах подготовлены позиции для лучников, со связками стрел. Ближе к морю мы даже разобрали камень с брусчатки, так что у сгоревших причалов можно отбиваться даже камнями. Ну, разумеется, есть некоторое количество волчьих ям, замаскированных охотничьих самострелов и подобных ловушек.

— Хвалю, — Артив похлопал маркиза по плечу. — Партизанская война во Флориде пошла вам на пользу. А последний рубеж обороны?

— Бастион и маяк могут вместить сотню бойцов. Если подойдут корабли, мы сможем удерживать дальнюю оконечность мола хоть против всего гарнизона!

— Думаю, до этого не дойдет, — Артив внимательно посмотрел в лицо Герда. — Корабли подойдут к молу, это само собой разумеется. Но больше никаких резервов у меня нет, так и передай своим гвардейцам. В вылазку врага я не верю, а вот в то, что гарнизон, когда падет западная стена и городская ратуша, попытается улизнуть вплавь — очень даже верю. На причалах и на молу в определенный момент станет очень жарко.

— Великие Небеса, я начинаю жалеть, что не буду под восточными стенами! — воскликнул Герд, почуявший запах подвига.

— Там с сегодняшнего вечера командует барон Гайль, — сказал Артив тоном, отметающим любые возражения, но потом смягчился: — Вы оба нужны мне здесь! У западных башен и ворот решается судьба королевства!

Оба офицера вновь молча отдали ему честь и отвернулись.

«Странная штука война, — подумал неожиданно Артив. — Ведь посылаю их на смерть, а сказать теплые слова не выходит. Вот сейчас так же отдам им честь, скомандую „кругом“, и очень может статься, никогда больше не перемолвлюсь с обоими ни единым словечком! Вероятно, старею, раз посещают такие мысли!»

И Артив отдал офицерам честь и отправил их на берег.

Примерно такие же мысли посетили королеву.

Лучар стояла перед входом в свой шатер, отослав фрейлин и служанок спать, и смотрела, как луна ныряет в облака и появляется вновь, холодная и омерзительно-желтая, словно бельмо на черном лице ночи.

«Завтра штурм, мы победим или сгинем навеки. Зеленый Круг зашевелился в своем логове и не даст нам уйти безнаказанно. Погибнут сотни людей, каждому из которых еще жить бы, да жить. И все ради чего?

Пропал Иеро, милый и трогательный воин-священник с раскрашенной физиономией и всегдашним набором простых христианских мыслей, подобранных буквально на любой случай жизни. Много ли прибавилось в мире света и счастья от того, что он сгинул в топком омуте, которым Нечистый заполоняет континент?

Завтра шальная стрела может оборвать жизнь Герда, так и не обзаведшегося спутницей жизни, старого барона Гайля, хмурого вождя му'аманов, множества других воинов, имена которых я знаю или никогда не слышала.