— А-я-яй! Как нехорошо сделал, шайтан, — укоризненно покачал головой казах рядовой Базиров. — Не мог подождать еще одна минута. И нам хорошо было бы и, если ты не совсем шакал, может быть, и в плен попал, жив остался. Где ж теперь взять живой «язык»? Всех кончал!

Базиров осмотрел комнату и вытряхнул из шкафа целую груду карт, папок, каких-то бланков. Уходя, с ненавистью бросил:

— Прощай, господина! Вечного тебе проклятия!

Как потом выяснилось, самоубийством жизнь покончил начальник штаба полка. Командира же подполковника Рэмера в эту ночь в штабе не оказалось. Он еще днем с группой офицеров выехал в Новинки для постановки пехотному батальону боевой задачи по уничтожению русского отряда.

Все шло по намеченному плану. Операция была проведена сравнительно быстро и без больших потерь. Успех несколько вскружил головы разведчикам Алексееву и Васильеву, которые слишком увлеклись сбором штабных документов, автоматического оружия, боеприпасов к ним и продовольствия.

Находящийся в Новинках командир полка, получив сигнал о нападении на штаб, немедленно отправил ему на помощь подразделения обслуживания, а сам тем временем поднял по тревоге батальон, и на автомобилях двинул его к Надеждино, поставив в голове колонны два бронетранспортера с крупнокалиберными пулеметами. Вслед за ними на потрепанном «опеле» ехал он сам — потрясенный, обмирающий от страшных мыслей о последствиях за допущенный разгром штаба полка. Того самого полка, которому было приказано ликвидировать советских диверсантов. «Это немыслимо, этого не может быть», — бились мысли. Лишь одна надежда на то, что начальник штаба полка майор Шульц не растерялся, дал достойный отпор русским и, возможно, вывел управление в Новопетровское, удерживала Рэмера от искушения пустить себе пулю в лоб. О, только бы настичь этих лесных бандитов, а там он с ними расквитается. Что у них? Одни лишь автоматы да гранаты. А здесь броня, тяжелые пулеметы, артиллерия и наверняка значительное численное превосходство в живой силе…

Колонна неслась на предельной скорости, но Рэмеру казалось, что машины движутся слишком медленно, и он поминутно поторапливал по радио командира батальона, находившегося в головном бронетранспортере:

— Вперед! Быстрее! Как можно быстрее! Да не тащитесь вы, как гуси, набившие зобы!!!

Подполковник Рэмер не знал, что ему предстоят новые потрясения.

Взвод Брандукова, находившийся в засаде на высотке у дороги из Новинок в Надеждино, не дремал. И для него не явилось неожиданностью, когда спустя примерно полчаса после завязавшейся в деревне стрельбы наблюдатель сержант Ломов доложил:

— Вижу огни фар. Идет около десяти автомобилей.

— Взвод, к бою! — прозвучала команда Брандукова.

С близкого расстояния по автомобилям, скатившимся в лощину у подножья высотки, ударили три пулемета и пятнадцать автоматов. Один грузовик в середине колонны загорелся. Фашисты посыпались из машин, открыли огонь из карабинов и автоматов, начали пускать в разные стороны осветительные ракеты. Но поскольку немцы находились в лощине, а разведчики на высотке, то ракеты освещали в основном их самих, что позволяло брандуковцам вести прицельную стрельбу.

На дороге началась паника, раздавались крики, вопли и почти прекратился ответный огонь. Не очень-то бравыми вояками оказались солдаты обслуживающих подразделений. Они искали спасения от пуль и вовсе не пытались атаковать напавших, хотя колонна остановилась.

Но вот показались огни новой колонны. Это приближался пехотный батальон во главе с подполковником Рэмером. Впереди мчались две огромные машины, откуда хлестнули необычно гулкие пулеметные очереди. Разведчики в темноте вначале не разобрались, что это за машины и весь огонь сосредоточили на них, но безрезультатно. Бронетранспортеры без ущерба проскочили сквозь огонь разведчиков, обдав их свинцовым дождем из крупнокалиберных пулеметов, и помчались дальше, к Надеждино. Брандуков приказал сосредоточить огонь на головной машине колонны, начавшей движение вслед за бронетранспортерами. Пройдя всего несколько метров, этот автомобиль круто завилял из стороны в сторону, развернулся поперек дороги и вспыхнул. Движение застопорилось. Разведчики стали поливать длинными очередями прыгающих в кюветы солдат.

Но вот в порозовевшее от горящей машины небо взлетело несколько красных ракет — сигнал бедствия. И тут же вернулись бронетранспортеры и открыли губительный огонь по позиции взвода, сами оставаясь неуязвимыми. Сразу же был убит сержант Ломов и ранено несколько бойцов. Брандуков дал команду на выход из боя. Отход в район сбора прошел удачно. Взвод больше не потерял ни одного человека.

А подполковник Рэмер со своим батальоном ринулся в Надеждино. Он надеялся, что основные силы русских все еще там. На окраине деревни фашисты попрыгали из автомобилей и, развернувшись в цепь, при поддержке огня бронетранспортеров, потянулись по огородам, стремясь окружить ее и зажать в ней русский отряд. Пехоты у командира полка было вполне достаточно и офицер он был опытный, и раскинутые им клещи стали медленно, слишком медленно, как казалось Рэмеру, но неуклонно смыкаться.

Капитан Шевченко разгадал замысел противника и своевременно принял решение на отход, приказав старшему лейтенанту Васильеву с пятью бойцами прикрыть уходящий отряд огнем. Командир указал на двухэтажное здание сельсовета. Верхний этаж его горел. Нижний каменный с толстыми старинной кладки стенами и узенькими, как бойницы, окнами был цел.

— Займите его. Будете там, как в доте. На пожар не обращай внимания. Продержитесь немного, и в лес. Отойдете по сигналу: две красные ракеты. Если вас будут преследовать, прикроем пулеметами с опушки леса.

— Все ясно, товарищ командир. Разрешите выполнять.

— Давай! Ни пуха тебе…

Васильев с отделением старшего сержанта Петрова побежал к горящему дому. Шевченко вскинул над головой ракетницу и нажал на спуск. Над деревней взмыла зеленая звездочка — сигнал отхода отряда. Бойцы устремились к спасительному лесу. Санитары и выделенные им в помощь разведчики на волокушах везли раненых и погибших.

Васильев со своими бойцами, не теряя времени, приспосабливал нижний этаж дома для ведения огня. Ногами и прикладами были выбиты стекла окон, подоконники завалены поленьями дров, заложены кирпичами… Старший сержант Петров заделал свое окно двумя железными ящиками, валявшимися в разгромленном штабе, на шапку-ушанку надвинул немецкую каску, кратко доложил: