Говорить обо всем этом, о моих сомнениях другу, рискующему здесь, в центре Германии, своей жизнью, жизнью жены и многих других участников антифашистской борьбы, другу, смотрящему на Советский Союз как на силу, способную спасти человечество от всеобщей гибели, мне просто не хотелось, больше того, было нельзя. Пришлось кратко изложить те мысли, которые у меня самого возникали при обдумывании многих вопросов, связанных с военными действиями на Востоке. Вот коротко, что я счел возможным сказать: «Советский Союз никогда не нарушал своих договорных обязательств, и это тем более в таком ответственном деле, как в вопросе мира и войны. Не забудьте, что Владимир Ильич Ленин в одном из первых декретов, подготовленных им для молодого, первого государства рабочих и крестьян, провозгласил мирную политику, борьбу за мир. Я думаю, что имеющиеся у вас книги, в том числе сочинения В. И. Ленина, дал и вам возможность изучить детально этот вопрос.

Подумайте и над другим. Вы не будете отрицать того, что именно Гитлер осмелился вскоре после прихода к власти выступить конкретно против Версальского договора, решившись на ремилитаризацию Германии только потому, что он чувствовал, что империалистические государства стремятся сохранить Германию как санитарный кордон против коммунизма. Доказательством этого является то, что они принесли вопреки, возможно, своим собственным интересам в жертву Испанию, а затем Австрию, Чехословакию и Польшу. Все это было предпринято только для того, чтобы направить гитлеровские армии на Восток, против Советского Союза. Даже в период "сидячей войны", Гитлер не терял надежды заключить с Западом мир. Он знал, что своим походом на Восток заслужит себе прощение за небольшую "шутку", за желание припугнуть Великобританию и Францию. Разве не твердая вера в то, что нацистам удастся заключить мир с этими странами, оправдывает решение Гитлера подвергнуть риску своего ближайшего друга Рудольфа Гесса?

Дорогие друзья, подумайте над тем, что было бы с войной, если бы Гитлеру удалось доказать, что в СССР проводится мобилизация, на границах скапливаются армейские части, что именно Германия первой становится жертвой коммунистической агрессии. Трудно, конечно, утверждать, но можно предположить почти с полной уверенностью, что, возможно, вместо антигитлеровской коалиции возникла бы антисоветская коалиция. Не следует забывать, что сейчас в антигитлеровской коалиции на стороне Советского Союза выступают империалистические державы, то есть те державы, которые начиная с 1917 года натравливали на него Германию, а со времени прихода к власти Гитлера усилили свою политику возрождения мощной в военном отношении Германии и поощрения его планов агрессивных действий на Востоке. Не исключена, таким образом, возможность того, что при концентрации наших войск на границе Гитлеру удалось бы доказать агрессив ность Сталина, а следовательно, и необходимость создания объединенных сил стран Запада в намечаемой им агрессии».

Либертас внимательно смотрела на Харро, видимо, наблюдала его реакцию на мои слова. Харро же, дослушав, тут же сказал: «Вы правы, все могло быть совершенно в другом свете. Мы тоже, тщательно анализируя весь ход событий, приходили к заключению, что Гитлер не терял надежды, что к его высказываниям, в том числе и в книге "Майн кампф", и к проводимой пропаганде отнесутся на Западе с доверием. Это значит, что ему поверят, будто именно Сталин хочет завоевать всю Европу, а затем и весь мир, а он, Гитлер, принимает все меры к тому, чтобы не допустить претворения в жизнь этих коммунистических планов. Он рассчитывал на то, что на его сторону встанут многие государства Запада, а это должно было привести к созданию антисоветской коалиции. Однако сейчас все взоры обращены на Советский Союз, на его народ, решительно вставший на защиту своей Родины и свободы, народ, героически сопротивляющийся агрессивным силам фашизма, которые с такой легкостью завоевали почти всю Европу. Веру в могущество Советского Союза сейчас выражают многие народы. Что касается нас, немецких антифашистов, то мы считаем, что, начав агрессию против Советского Союза, Гитлер сам себе подписал смертный приговор».

«Мы – немецкие антифашисты», – сказал Харро. Всего несколько слов, а какой за ними скрывался подвиг. Из весьма скромного рассказа Харро мне стало многое известно, многое понятно. Я узнал, что группа, руководимая Харро и Арвидом Харнаком, насчитывает значительное количество людей, представляющих весьма различные слои общества. Можно было понять, что в этой организации объединились рабочие, коммунисты, беспартийные, офицеры гитлеровских вооруженных сил, работники различных министерств и правительственных учреждений, деятели культуры и искусства, науки.

Уместно было бы задать вопрос: что послужило основой для объединения немецких антифашистов, существовавших еще задолго до начала Второй мировой войны и в особенности активизировавшихся на протяжении всех военных действий, предпринимавшихся Гитлером?

В итоге нашего уже несколько затянувшегося разговора можно было бы сделать следующие выводы, объясняющие создание этих объединений:

желание препятствовать Гитлеру и его сподвижникам в проведении их бесчеловечной захватнической политики, направленной на возврат к инквизиции, а ведь к этому толкали Германию коричневые банды;

стремление в Германии действовать совместно с антифашистами порабощенных и захваченных гитлеровцами Испании и Австрии, Чехословакии и Польши, Бельгии и Нидерландов, Люксембурга, Норвегии и Дании, Франции в их борьбе за мир и дружбу народов;

желанием у себя на родине помогать всем, на кого обрушились преследования гитлеровских ищеек, гестаповцев, эсэсовцев, их мало интересовало, кто является этими жертвами – арийцы или евреи, они не верили в расовые теории Гитлера и Гиммлера и Нюрнбергские законы; они помогали чем только могли французам, полякам, чехословакам, датчанам, советским военнопленным и угнанным в Германию на каторжные работы из Советского Союза, Франции, Бельгии и других стран; они помогали английским летчикам, сбитым над Германией;

стремление нести честную пропаганду в немецкий народ, опровергающую фашистскую клевету и пропаганду, а для этого они печатали свои листовки и делали надписи на стенах, сочиняли памфлеты и разъясняли преступную политику Гитлера;

желание своим самоотверженным трудом приумножить ряды антифашистского движения.

Харро рассказывал о деятельности своей организации, и в каждом слове чувствовалось, что

он, его жена Либертас, друзья находятся на передовой великой битвы, развернувшейся на всей территоррии Европы, антифашистской битвы за мир и счастье народов.