Авторитетные специалисты съезжались медленно. Празднично сияющий Олесов встречал их у дверей и вел прямо к стендам.

— Прошу познакомиться с чертежами.

Когда консультанты, проходя вдоль стендов, переговаривались между собой о посторонних делах, Катенин холодел и терял надежду. Когда кто-нибудь из них задерживался и начинал рассматривать чертежи, Катенина бросало в жар. Все казались очень важными и не обращали никакого внимания на автора проекта. Арона еще не было. Главный энтузиаст Алымов куда-то исчез.

Но вот появился Арон — свежевыбритый, благоухающий одеколоном, улыбчивый. Если присмотреться, можно было заметить, что он осунулся и несколько взвинчен, но гораздо заметнее было то, что с его приходом чинная скука ожидания кончилась. Арон был со всеми знаком и как будто со всеми дружен, он умело втянул Катенина в общую беседу.

— Сейчас мы за вас ка-ак примемся, изобретатель! — шутливо посулил Арон, и все заулыбались.

Так они и расселись вокруг длинного стола — с улыбками на лицах. Только два человека не поддались воздействию Арона: маленький седеющий профессор Вадецкий, который заносчиво вскидывал голову на тонкой шее, подпертой тугим, накрахмаленным воротничком, да массивный, угрюмый работник наркомата Бурмин, которого Федя Голь почтительным шепотом определил: «Мамонт». Про Вадецкого тот же Федя шепнул: «Злыдня». К удивлению Катенина, Федя окрестил Глазетовым Гробом изысканно-вежливого профессора Граба, успевшего пленить Всеволода Сергеевича приветливыми улыбками и полным отсутствием важности, — а ведь Граб был крупнейшим ученым, перед ним заискивал и Вадецкий.

В последнюю минуту (Олесов уже начал вступительную речь) в кабинет быстрыми, энергичными шажками вошел немолодой сухощавый человечек с примечательными глазами, которые сверкали как бы впереди него, подобно фарам, оповещающим о приближении автомобиля.

— Стадник пришел! — обрадованно шепнул Федя.

Катенин помнил, что Стадник — один из ответственных работников наркомата, но не знал, почему его приход так важен. Стадник не сел к столу, а направился к стендам и начал изучать чертежи один за другим, то кивая головой, то непонятно морщась и выпячивая узкие губы.

Поздравив собравшихся с обсуждением первого проекта, Олесов спросил, хотят ли члены комиссии выслушать доклад.

— Зачем? — быстро откликнулся профессор Граб и глянул на часы. — Было бы экономней прямо приступить к обсуждению.

Катенин собирался возразить, но члены комиссии поддержали Граба, и Всеволод Сергеевич с тоской сообразил, что долгожданное заседание, которое было для него судьбой, для всех остальных всего лишь одно из многих заседаний. Вероятно, они относятся к проблеме подземной газификации угля с интересом, иначе зачем бы им входить в комиссию! — но у каждого в его научной деятельности встречается немало интересных проблем, гораздо более близких…

— Суть ясна, — добавил Граб. — Я проект просмотрел. Считаю его интересным.

Все ждали, что последует продолжение, но Глазетовый Гроб, обаятельно улыбнувшись Катенину, вынул из портфеля пачку бумаг и углубился в чтение.

Арон сжато, не вдаваясь в подробности, оценил достоинства проекта, подчеркнув оригинальность метода взрывов.

— Теперь дело за испытаниями в природных условиях!

Катенину задали несколько второстепенных вопросов, но подробно ответить ему не удалось.

— Понятно же! — сказал Граб и снова зашелестел бумагами.

Затем дверь распахнулась от толчка, и Алымов, непривычно согнувшись, ввел под руку крупного старца с патриаршей бородой. Старец прошел к дивану, стуча массивной палкой, вытер платком лицо и сказал неожиданно высоким голосом:

— Извините, запоздал. И вовсе не мог, да вот Константин Павлович выкрал меня и увез, аки полонянку.

Это был академик Лахтин, одно из светил, в чьем сиянии тускнеют даже такие звезды, как профессор Граб; тот, не долистав, поспешно сунул бумаги обратно в портфель.

Выступавший в это время Вадецкий замер на полуслове. Лахтин уселся на диване и, отдуваясь, прикрыл тяжелыми веками свои голубые смешливые глаза. Вадецкий торопливо закончил речь, избегая четких определений. Катенин с трудом уловил, что Вадецкий «мало верит» в возможность подземной газификации угля, хотя и признает необходимость попыток в этом направлении, что он приветствует удачный замысел проекта, хотя и не уверен в «конечной результативности».

Стадник оторвался от чертежей и вперил в лицо Вадецкого свои глаза-фары;

— Можно просить вас уточнить свое мнение специалиста относительно данного проекта?

Академик Лахтин отчетливо хмыкнул, не поднимая век.

Вадецкий слегка покраснел, но ответил благодушно:

— Вы прослушали, Арсений Львович, я с самого начала присоединил свой голос к положительной оценке Андрея Андреевича и Арона Борисовича. Желательно провести испытания.

Стадник кивнул головой, взглядом нашел Катенина и произнес задумчиво, как бы адресуясь к нему одному:

— Да, да, конечно. Нужны испытания. Нужно начать.Но… — И в упор: — Товарищ Катенин, неужели никак нельзя обойтись без подземных работ?