8 мая 1974 года — первое боевое крещение во Дворце спорта «Юность». Аншлаг. Успех. Первые выездные гастроли — Магнитогорск. И вот он, долгожданный момент! Директор филармонии Петр Семенович Крам вызывает на ковер, уже не в переносном смысле, и загадочно улыбается: «Готовься, впереди Москва! Летом — гастроли, осенью — конкурс, теперь уже с официальным статусом — Пятый Всесоюзный конкурс артистов эстрады под эгидой министерства культуры СССР. Он проводился, как Олимпиада — раз в четыре года, на прошлом, в 70-м лауреатами стали «Орэра» и «Песняры».

В июне, в Парке Горького состоялось большое театрализованное музыкальное шоу «Песни московских улиц», где очень пригодилась моя новая аранжировка старой утесовской «Песенки старого извозчика».

Такой огромной сцены я еще не видел! По ней ездили машины, мотоциклы, гоняли лошадок. На одном из концертов чуть не случился казус. Ведущая Марина Полбенцева, артистка кино, приехав в карете, вышла поздороваться с публикой. И после приветствия, должна была удалиться тем же путем. Но в то время, когда Мариночка рассыпала комплименты публике, лошадка как-то замерла и стала поднимать хвостик… Увидев это, режиссер из кулис заорал кучеру: «Гони ее!» — и через три секунды, чуть не угробив нескольких артистов, коняшка оставила о себе большую «память» прямо у режиссерского пульта…

Меня особенно поразил прекрасный номер мотоцикла с коляской, который ездил сам, без водителя, поворачивал, тормозил… Мы подумали: навороченная японская техника, наверняка он радиоуправляемый! После номера мотоцикл приехал за кулисы, и из коляски вылез… ма-а-а-ленький горбатый мужичок-инвалид (!) После этого мы хохотали, наверно, громче, чем зрители!

Но я хочу вернуться раньше, на репетицию, потому как речь пойдет о знакомстве с великой артисткой, коей она тогда еще не была…

Мои музыканты очень любили карты, и, как всегда, «рубились» в свободное время. Вот и сейчас, до нашего выхода где-то час, и они «ударились» в «преф». Я остался в зале. «Москвичи», на сцену!» — услышал я команду режиссера. — «Аллочка, пой в центральный!…» Выходит худенькая остроносенькая певица в длинном, облегающем, зеленом платье, копна рыжих волос… Квартет заиграл что-то балалаечное и она запела: «Лодочка плывет, а рядом бережок, не пришел ко мне любимый мой дружок…» — «Клёвый тембр!» — подумал я про себя. Вторую песню солистка пела в черном цилиндре. Здесь она «открыла» связки, пошла по сцене, пританцовывая, руки свободно летали… — я обалдел! Певица западного кабаре! Я прибежал к картежникам: «Мужики, классная баба! Пойдем, послушаем!» — В ответ: «А кто такая?» — «Пугачева, вроде.» — говорю. Кто-то выдал: «Спроси, она — не внучка Емельяна?» — и все «заржали!»

Потом, на концерте, я, буквально впивался взглядом в эту даму. Она мне показалась такой светской и недоступной!.. Огромный спортзал, где мы переодевались, была большой, общей костюмерной, там мы быстро познакомились, и я увидел, что она довольно простая в общении… В разговоре понял, что ей ужасно не везет, После песенки про робота, вроде бы попала в угол зрения администраторов, но те, как многим, предлагали интим и дорогу в большое искусство, но упертая Алла сказала: «Спасибо, как-нибудь сама…» А сейчас вынуждена зарабатывать на хлеб в дуэте с Яковом Слободкиным. Она спросила: «Вы участвуете в конкурсе в октябре?» — «Да,» — говорю, — «Вот там и продолжим…»

К сентябрю, наконец, вернулся Каплун и — вот он, сильнейший «звездный» состав, который 15 лет будет неизменным — Лев Гуров, Сергей Антонов, Сергей Шариков, Ростислав Гепп, Борис Каплун и я.

Перед самим конкурсом, в газете «Правда» прочел статью под крупным заголовком «САМОЦВЕТЫ», объемом пол-газетной страницы! Такой чести не был удостоен доселе ни один ансамбль! Эта была, своего рода, «психическая атака», давление на публику: мол, вот такой должна быть молодежная музыка! Мы были другого мнения…

…На жеребьевку «Самоцветы» не явились, объясняя «утомительным» возвращением из…. Болгарии. Вскрыв последний конверт, жюри объявило их номер — он был завершающим! Я, по алфавиту, оказался первым, кто берет «счастливый билет»(имелось в виду название ансамбля). Десятый номер — это было как раз посередине. Когда я увидел членов жюри, честно говоря, испытал трепет: Кобзон, Силантьев, Великанова, Утесов, Богословский!…

Конкурс проходил в стареньком ДК им. Зуева по нескольким эстрадным жанрам. С юмором все в порядке было у Гены Хазанова, он победил. А вот с солистами было черте-что… Мужской и женский вокал смешали в кучу, а предпочтение отдавалось сначала гражданственности, а потом музыкальности певцов. Я ужасно переживал за Аллочку, что же она может противопоставить этим партийным «прихвостням»? На первом туре она сделала очень умный ход — спела песню члена жюри Никиты Богословского «Ермолова с чистых прудов». Песня — так себе, но пришлось «заламывать руки» — ваять образ, что с успехом она и сделала. Я решил не раскрывать карты в начальном выступлении. «Обращение к России», «Тишина» и «Лебедушка», которую, кстати похвалил Богословский в «Литературке» — дали нам огромные шансы — мы неожиданно получили все высшие баллы, шестерки! Сразу после первого тура «подвалил» к Никите Владимировичу, познакомились. Сначала, как бы, пожурил: «Будьте осторожны со своими «самопальными» песнями», — потом: «Вообще-то все довольны, но не расслабляться, второй тур — самый «ударный» — обязательно спойте «Отдавали молоду».

«Самоцветы» завершали первый тур. И тут случилась трагикомедия…

Задумка у них была крутая: под фонограмму: «Мой адрес — Советский союз» они должны были стекаться из разных кулис, а овации должны были сопровождать их выход. Но удлинитель, в которую был воткнут шнур от магнитофона предательски забарахлил, и зрители услышали на низкой скорости: «Мо-у-ой а-а-дри-ие-еэ-эс ни-и-э-э ду-у-о-ом…. «Вдруг кто-то пнул розетку и стало нормально, через две секунды опять запел какой-то «монстр»… Так было раза четыре, пока кто-то из-за кулис не заорал: «Выключи на хрен!…» Но было поздно — зал укатался со смеху! Тут, наверное, и Хазанов бы позавидовал… На третьем туре в зале сидел наш «засланный казачок» из Челябинска, который внимательно следил за реакцией жюри. Во время нашей «Отдавали молоду», Никита Богословский все время тыкал сидящего рядом, Утесова, мол, смотри — это мои!… А когда Боря в конце запел: «Ма-али-на-а-а…» — Леонид Осипович стукнул по коленке и вскрикнул: «Ух, ты!…»