Раз за разом Сайхун уговаривал Вана сходить в тот или иной кинотеатр. g принципе, ему было все равно, смотрят ли они фильм повторно, будет ли да комедийным, немым, документальным или лирическим. Ученик и учитель любили ходить в кино; иногда им удавалось уговорить даже других старейшин посетить это удивительное изобретение Запада. Однажды на сеансе, #де показывали «Франкенштейна», Сайхун увидел Лю – толстого шаолиньского боксера, который был одного возраста с его учителем. Г Когда свет в зале погас, старик мирно сидел на своем месте, неподвижно, словно Будда. Он пребывал в полном созерцании, пока на экране не возник Монстр. В ту же секунду перепуганный Лю вскочил и ринулся к выходу, коло-тй по головам соседей. В кинотеатре поднялся невообразимый гвалт, но Сайхун только порадовался этому. Вот мой следующий соперник, подумал он.

В городе Лю обладал весомой репутацией, хотя был он уже старым толстяком с повадками неотесанного мужлана. Если Сайхун победит его – ну, Щл, как это делают ковбои на Старом Западе, – то его репутация бойца значительно возрастет. Тогда, как говорят герои на экране, он станет «горячим парнем».

* На следующий же день Сайхун отправил Лю официальный вызов на бой. ¦Почти тут же пришел несколько напыщенный, немногословный ответ. Когда йа следующий день Сайхун входил в здание школы мастера Лю, он все еще хихикал, вспоминая свое послание.

– Ага, так ты – ученик Вана, – сказал мастер Лю, завидев Сайхуна.

– Да, – торжественно заявил юноша. – Простите мне мой вызов. Я действительно дерзок и по достоинству оценю кое-какие добрые указания на этот счет.

В душе же Сайхун говорил совсем другое: ну погоди, толстяк, я иду.

– Ладно, можешь атаковать меня любым способом.

; – Вы – мастер. Должен ли я проявлять уважение и сдерживать себя?

– Если ты поступишь так, я сильно огорчусь.

‹; Услышав эти слова, Сайхун ухмыльнулся: еще бы! Сейчас он мясник, перед которым стоит жирный боров. С этими мыслями он вынул два острых и длинных кинжала.

Мастер Лю подобрал подол своей длинной рубашки и пригладил несколько одиноких волосков на гладком черепе. Он лишь плотнее сжал свои Шлстые губы и гордо приосанился, даже не позаботившись подобрать оружие и для себя.

«Ладно, твоя гордость не спасет тебя», – подумал Сайхун и бросился на Лю.

Он с удивлением заметил, что в первую же секунду схватки старик без •сякого труда выбил у него из рук оба кинжала. Потом мастер Лю широко улыбнулся, погрузив свой кулак размером с кувалду в живот Сайхуну.

Однако одного-единственного удара было явно недостаточно, чтобы преодолеть долгие годы тренировок, и Сайхун просто отступил назад. Переваливаясь, мастер рванулся вперед. Сайхуи изо всех сил несколько раз ударил его, но это было все равно что делать массаж киту.

Разволновавшись, Сайхун отбежал за столик, чтобы выиграть немного времени, но испытал настоящее потрясение, когда мастер подпрыгнул и перекатался через стол, словно гигантское пушечное ядро из жира. Сайхун понял, что сможет победить, только если будет бороться с мастером Лю. Он быстро шагнул в сторону от мастера и провел захват сзади. Все, теперь мастеру не вывернуться.

И тут раздался громкий звук – это мастер выпустил огромную струю газов из кишечника. Никогда еще Сайхун не ощущал такого отвратительного зловония. Комок тошноты мгновенно подступил к горлу, а мастер легко развернулся и сильным ударом лишил Сайхуна сознания.

…Сайхун пришел в себя уже в доме своего учителя. Ван Цзыгаш, недовольно ворча, обрабатывал его раны различными лекарствами и мазями. Позади возвышался озабоченный, но не скрывающий удовлетворения мастер Лю.

– Да-а, теперь мастер Ван долго будет сердиться из-за того, что один из его учеников потерпел поражение, – ехидно заметил мастер Лю.

– Мастер Лю тебе не по зубам, дрянь ты такая! – прикрякнул Ван на Сайхуна. – Ты опозорил меня.

– Не принимай это близко к сердцу, старый друг, – успокоил его Лю. – Он хороший боец. Я был вынужден применить мое секретное оружие.

– Нет!… Только не это! – воскликнул Ван.

– Именно это, – гордо подтвердил мастер Л ю. Потом он склонился над Сайхуном: – Многие годы, мой мальчик, я тренировался, совершенствуя это свое умение. Я ем много мяса, яиц и особых трав. Если хочешь, я научу тебя этому.

– Мастер очень добр ко мне, – слабым голосом пролепетал Сайхун. Он чувствовал новый приступ дурноты.

– Запомни, малыш, – подмигнул ему Лю, – у мастера всегда найдется кое-какой сюрприз в рукаве.

И оба старика направились к двери, хихикая, как расшалившиеся мальчишки.

– До встречи в кинотеатре, – бросил юноше мастер Лю, проворно выкатываясь из двери.

Этo было почти через два года после ухода Сайхуна с Хуашань. Он стоял кулисами Шанхайского Оперного театра. Сайхун чувствовал необходимость сделать карьеру, и оперная труппа давала для этого неплохие шансы. БЩе более важной была возможность получить постоянную работу в эти •Ййкелые военные годы. Работа была артистичной, выразительной и интеллектуальной. За время гастролей труппы Сайхун встречался со многими интересными покровителями театрального искусства. Ему нравилось принадлежать к миру изящного творчества. Процесс творчества, благодаря своей способности давать высокое удовлетворение и привносить новый смысл в жизнь, не только был ничем не хуже духовности, но и позволял избавиться от невежества – состояния, которое больше других не нравилось Сайхуну. В Сущности, работа в театре ничем не отличалась от монашеской жизни или существования в тайном мире боевых искусств: вопрос был лишь в переориентации побудительных мотивов. Многие спектакли были посвящены религиозной тематике, и Сайхуну выпадали роли различных богов и генералов. Здесь также пригодились знакомые ему стойки, жесты и особые движения. Он участвовал в спектаклях, сюжет которых был посвящен бессмертным, алхимии, отшельничеству (в особенности в том, что касалось исторических личностей, удалившихся от общества, чтобы избежать служения императору), жизни богов на небесах и даже самому Лао-цзы.