…Аллен стянул перчатки и взглянул на свои руки. Они дрожали. Но и остановить ход событий он тоже был не в силах. Он не мог тронуть Айзека за плечо и сказать ему: «Подожди. Я не готов. Я не знаю, куда мы едем и перед кем я буду выступать. Какая программа? И за что мне собираются заплатить такие бешеные деньги? Айзек, а что, если меня хотят убить?..»

«И убьют!» — ответил он сам себе. Он трус, раз согласился выполнить единственное условие своих нанимателей — промолчать об этих странных гастролях.

На Рождественке, у гостиницы «Савой», Айзек почти выпрыгнул из машины и помахал Аллену рукой: мол, все в порядке, малыш, ничего не бойся, мы скоро встретимся! В эту минуту Аллен его возненавидел и твердо решил, что если — бог даст — они вернутся в Париж, он найдет себе другого агента. Аннета вышла вместе с Айзеком, бросив небрежно через плечо сидевшему на заднем сиденье Аллену:

— Подождите, пожалуйста, несколько минут, пока я провожу господина Либермана.

Она была воплощением строгости, собранности, чопорности и леденящего холода. Расколоть бы ее голову, как яйцо, чтобы заглянуть в ее череп, увидеть ее мысли: что там, в этих цветных рисунках ее разума? И в каком из сюжетов затесалась толстая пачка евро, целых два миллиона?

— Аннета, вы хотя бы скажите, — попытался он повторить вопрос, заданный не так давно Айзеком, но так и не получивший ответа, — на каком инструменте я буду играть?

— Об этом вам расскажет моя хозяйка, госпожа Борова.

Ну вот, наконец-то он и услышал имя женщины, заплатившей ему этот бешеный аванс и собирающейся раскошелиться еще на два миллиона! Борова… Какая-нибудь богатая стерва, решившая устроить парочку частных концертов для своих друзей-подружек. Чтобы выделиться. Продемонстрировать свое знание классической музыки и хороший вкус. Помнится, он бывал на подобных мероприятиях в Париже — и ничего, кроме ощущения зевоты и скуки, эти концерты у него не вызывали. Все-таки классическая фортепьянная музыка — не для массового слушателя, она для избранных.

Ладно, надо набраться терпения и не унижаться впредь, задавая этой Аннете дурацкие и уже не имеющие никакого смысла вопросы. На самом деле теперь, уже приехав сюда, разве станет он капризничать, если ему предложат сыграть на «Kaps» или «Petrof»?

Между тем машина мчалась по заснеженной Москве. Город переливался яркими огнями, сверкал украшенными по случаю Рождества витринами и поражал воображение своими масштабами. Они ехали и ехали, и казалось, этому городу, этому загадочному и очень странному городу (о котором он слышал самые разные отзывы, как хорошие, так и плохие, особенно о том, что касалось преступности) не будет конца. Вот закончатся границы Москвы — и они ворвутся в не менее праздничный и роскошный Париж…

Но когда Москва осталась позади, Аллен увидел в окно машины извивавшиеся ленты хорошо освещенных дорог, малиновые огоньки ехавших впереди машин, стройные ряды убеленных снегом елок. Он едва сдерживался, чтобы вновь не спросить — куда же они едут и что их ждет? Нет, все-таки Айзек — предатель! Агент артиста не должен себя так вести! Конечно, он не телохранитель, но отпустить своего подопечного без каких-либо договоров, документов, даже не выяснив, куда его повезут и зачем… Это, мягко говоря, непрофессионально. Если не сказать — подло! Конечно, он получил свои проценты, успокоился, и что станется теперь с Алленом в Москве, его уже не волнует. Господи, хоть бы вся история закончилась без криминала! Тех денег, что прислала ему Борова, вполне хватит, чтобы забыть весь этот кошмар, эти волнения…

С одной стороны, ему было стыдно задавать вопросы, чтобы не выдать свои страхи, но, с другой стороны, он наверняка выглядел в глазах Аннеты неким тупым, бессловесным существом, которому все равно, куда его везут, пусть хоть, как овцу, прямо на заклание. А это еще хуже, решил Аллен и собирался уже было в резкой форме расспросить Аннету обо всем, как вдруг услышал:

— Ну вот, мы уже почти приехали. Здесь вы с госпожой Боровой поужинаете, а потом она вам все расскажет.

«Какой-нибудь тайный клуб? Секта?» Аллену стало совсем плохо…

Машина свернула и, проехав по узкой дороге несколько десятков метров через лес, остановилась на площадке перед светившимися оранжевыми прямоугольниками окнами какого-то заведения с довольно-таки безобидным названием «Лесная беседка». На парковке стояло всего три машины. Может, они принадлежат его убийцам?

Хотя это же просто ресторан, где его покормят!

Он медленно вышел из машины, еще не зная, как себя вести, какую мину состроить. Или скорчить гримасу известного пианиста, который рад путешествию и предстоящему концерту; или мину важного господина, которого потревожили накануне Рождества, и он только и думает о том, как бы поскорее вернуться домой; или же надеть маску напуганного насмерть болвана, поверившего в то, что ему, малоизвестному исполнителю, заплатят за концерт два миллиона евро. Идиот! Точно!

Аннета, ускорив шаг, сама отворила ему дверь, нарядно украшенную золотыми и красными бантами, и в нос ему ударил густой теплый дух вкусной еды. Аллен почувствовал, как рот его мгновенно наполнился слюной. А он и не заметил за всеми этими волнениями, что сильно проголодался!

— Вот, познакомьтесь, пожалуйста. Это госпожа Борова, — бесстрастным тоном проговорила Аннета, представляя ему возникшую на пороге худенькую девушку в черно-белом платье, украшенном на груди стразами. Высокая прическа, в мочках ушей сверкают брильянты. Бледное лицо с тщательно наложенным макияжем, бледно-розовая помада и темные, неспокойные глаза.