Но едва я нажал «отправить данные» — челнок так тряхнуло, что в салоне зазвенели бокалы в баре.

Через пару минут из каюты появился заспанный Ган, злой и помятый.

— Голди, — проревел он, — тварь тупая! Какого хрена тут творится? Я чуть башку не проломил о стенку. Голди, твою!..

— Мистер Ган, — холодно сказал я. — Будьте добры сдерживать свой характер. Насколько мне известно, девушка, что нанята для вашей охраны, — один из лучших бойцов в Ордене Золотых.

— Бабья шарашка… — вполголоса буркнул Ган, все еще петушась. Только перед ним стоял офицер полиции, а не девочка, связанная по рукам дурацким договором, и потому он с каждым мгновением становился все спокойнее.

— Она боец, который обошелся правительству в очень значительную сумму…

— И вы, дружище, уверены, что я не стою таких затрат? — развязно спросил Ган, перебивая. — Так вот — открою вам глаза… сэр. Я стою каждого цента. Потому что я единственный могу дать информацию по делу номер… — он выдержал театральную паузу… — четырнадцать-восемь-а-девяносто пять.

Победоносно ухмыляясь, Ган потянулся за коробкой сигар. И я понял, на чем основано его самодовольство. Эта толстая, гадкая крыса могла помочь перекрыть самый широкий оружейный трафик в нашем секторе галактики. Спасти тысячи жизней наших солдат. Я видел, как умирают ребята из моего отряда. Они снились мне по ночам. И живые, и мертвые. И если для того, чтобы дать шанс еще живым, нужно было защитить дряблую задницу мистера Гана — я согласен встать на ее защиту.

Видимо, он прочитал все по моему лицу, потому как ухмыльнулся еще гаже, достал из ящика гильотинку для сигар, плюхнулся на диван и похлопал ладонью рядом с собой: садись, друг, закуривай.

— А вы не думали, что может случиться, если вы окажетесь рядом, когда у нее закончится договор?

Ган отложил сигару, задумчиво почесал переносицу. Но тут же рассмеялся собственному страху:

— Не парься, дружище, — небрежно ответил он. — В том-то и фишка, что договоры у Золотых не заканчиваются. Эти тупые девки — не люди, а оружие. Такое оружие, которое нельзя оставлять без присмотра. Мои прежние друзья иногда нанимали Золотых. И поверь мне, Дэни, все было в полном ажуре, что бы они ни делали, а мои старые приятели — мужики с фантазией. В общем, при любом раскладе, если после задания девка жива и способна передвигаться без посторонней помощи — за пару часов до окончания договора появляется юркий мужичок в черной паре и проносит новый договор. И нас с тобой будет ждать на космодроме такой сурьезный дядька.

Ган усмехнулся, показал для убедительности желтый от табака большой палец.

— Все в порядке, офицер Дэни. Все в полном порядке.

Словно в ответ его словам челнок Снова тряхнуло, еще и еще раз. Моргнул свет. Ган испуганно всхрюкнул.

— Вот черт, — пробормотал он и снова взялся за коробку с сигарами.

— Извините, — быстро и твердо проговорила стоящая в дверях Розин, — я должна проверить каждую.

Она вынула из пальцев Гана сигару и принялась обнюхивать и ощупывать ее.

— Ты что, вообще дура? — взревел он. — Это же чертова сигара. Ее сто раз проверили и перепроверили, пока на борт доставили.

Золотая продолжала возиться, бормоча про «работу» и откладывая в сторону подозрительные на ее взгляд сигары.

— Да, чтоб тебя… — огрызнулся Ган, схватил ту, что лежала поближе, зло откусил кончик, сплюнул, чиркнул зажигалкой, закуривая. И тотчас, чертыхаясь, едва не рухнул с дивана. Золотая молниеносным движением выдернула сигару у него изо рта и бросила в угол каюты. Грохнуло. Настенные декоративные панели разнесло в щепки. Я бросился к Гану, но Золотая успела раньше. Розин ловко перепрыгнула через столик и закрыла собой клиента. Осколки и щепа дождем посыпались вокруг нее, из множества ранок засочилась кровь.

Я почувствовал, как один из осколков глубоко вошел в мое плечо. Зажал ладонью царапину, направился к месту взрыва: оценить степень опасности, которой мы, слава богу и тем, кто учил нашу Розин, только что избежали. Ган охал и похныкивал в углу каюты, беспрерывно икая и бормоча: «Мать твою… Мать твою…» Голди легко, без усилия ударила его по щеке, но голова клиента мотнулась так, словно он был тряпичной куклой.

— Ма-ать твою… — уже медленнее и тише проговорил Ган и заморгал, приходя в себя.

— Именно, — как-то само вырвалось у меня. — Розин…

Она не стала переспрашивать, просто подошла.

— Розин, ты хоть что-то понимаешь в челноках такого типа? — шепотом спросил я.

— Немного, — отозвалась она.

— Тогда попробуй нас спасти.

У нее получилось. Не знаю, каким образом. В какой-то момент швыряло так, что мы бились о стены как кегли. Я старался, насколько это было возможно, прикрыть собой Гана, не особенно заботясь о том, чтобы защитить собственное тело. Казалось, вся хваленая электронная начинка челнока как по мановению волшебной палочки дала дуба. Красноватый полумрак аварийного освещения вперемежку с кромешной темнотой, жара, от которой в голове шумело молотом, а перед глазами плавали круги. Штопаное сердце щемило нещадно. Я оказался не на высоте. Вырубился. К чести моей, вырубился, думая о том, как спасти клиента. Как спасти крысиную шкуру, цена которой — тысячи жизней солдат. Таких же, каким был я.

А когда пришел в сознание, сперва не понял, где нахожусь.

Потому что надо мной было небо. Синее-синее, и такое высокое и прозрачное, какое бывает в полдень над пустыней. Пахло травой и дымом. Я попытался приподняться, огляделся. От челнока почти ничего не осталось.

Ган?…

Я завертел головой. И с облегчением выдохнул. Крысятина был жив. Он скромно сидел на траве, дожидаясь, пока Золотая разведет костер. Розин, в черной от копоти и крови рубашке, отточенными движениями ломала в руках ветки.