Ага, значит, двум процентам все же удается скрыться, подумал Артур. Но инспектор словно подсмотрел его мысли:

— Остальные просто гибнут. Во время задержания… Разрешите, я сяду.

Артур молча развел руками — кто вам может запретить? Инспектор опустился на табуретку и теперь смотрел на хозяина квартиры как бы снизу вверх. Впрочем, увереннее Артур себя не почувствовал. Он переступил с ноги на ногу.

— Инспектор, послушайте. Вы ведь правозащитник и…

Мужчина перебил его, замахав руками:

— Ну что вы, что вы. Нет, конечно. Я сотрудник Офиса по защите прав личности.

— Я так и говорю. Ваш офис ведь раньше назывался аппаратом уполномоченного по правам ребенка?

— Нет-нет-нет, это совсем другая организация… — открестился инспектор. — Хотя некоторые люди оттуда действительно работают у нас. Но это говорит лишь об универсальности механизма защиты прав в целом. Вне зависимости от того, чьи права мы защищаем… — Инспектор явно не впервые отвечал на подобные вопросы — чувствовалась сноровка. — И вообще, не пытайтесь подловить или переубедить меня. Моя личная позиция, если бы она даже отступала от общей, никакого значения не имеет. Я — только часть системы. Оставьте глупые мысли, что если из нее вынуть винтик, то она развалится. У нас не та система.

— Так, значит, у вас есть личная позиция?

— Я же сказал: «если бы»… Моя позиция совпадает с общественной. Потому я и работаю в Офисе. И свою работу, между прочим, люблю…

Повисла пауза. Атмосфера в прихожей сгустилась настолько, что казалось — воздух между хозяином и гостем превратился в прозрачное желе.

— Ладно, — вздохнул, наконец, инспектор. — Беседу я провел, предупредил, и так далее. Так что, смотрите, не вздумайте дать деру. Бессмысленно, сами понимаете… А мне пора идти. Мой рабочий день давно окончен. Я к вам и так внеурочно забежал. Чтобы по-человечески, так сказать… Теперь ждите утром.

Сердце Артура радостно екнуло.

— Завтра?! — не веря своему счастью, спросил он. — Значит, у нас есть еще день?

— Половина суток примерно. — Отвечая, инспектор даже не посмотрел на часы. — Готовьтесь, короче. Утром прибудет машина…

Он поднялся, неловко махнул рукой, прощаясь, и вышел, сам прикрыв за собой дверь.

Артур снова зашел на кухню. Луиза елозила тряпкой по полу.

— Кто приходил? — спросила она, не прерывая работу и пятясь спиной к стоящему в дверях мужу.

— Инспектор. Они забирают Эдика.

— Как? Почему сегодня?! Я же не собрала его вещи! — возмутилась женщина, распрямляясь.

— Не сегодня. Завтра.

— А, ну тогда ладно, — сразу успокоилась она.

— Как ладно? — взорвался Артур. — Ты что, не понимаешь, мы его теряем. Навсегда.

— Что ты несешь? — удивилась женщина. — Мальчику нужна социализация. Нужны сверстники. Мы ему всего этого дать не сможем.

— Ага. А ты в курсе, что мы больше не увидим его?!

— Не драматизируй. Сам же говорил, что встречал сегодня на улице самостоятельного мальчишку… Вот и наш вернется сформировавшейся личностью… У нас в детстве почти так же было. Мы родителей только на каникулах видели. И ничего, выросли…

Артур вздохнул. Вроде они с женой ровесники, а отношение к жизни совсем разное. Она — плоть от плоти общества, а он будто выродок какой-то, неприспособленный к современности маргинал. А ведь было время, даже думали в унисон…

— Все время забываю, что ты сама интернатская, — горько заметил он.

— И что? — с вызовом спросила жена. — Это была хорошая школа жизни.

— Да иди ты! — психанул он и выскочил из кухни, изо всех сил хлопнув дверью. В кухонном шкафчике задрожала посуда. Луиза крутнула пальцем у виска и вернулась к уборке.

На шум из своей комнаты выскочил Эдик. Не рассчитав скорости, поскользнулся на ламинате, врезался прямо в стоящего посреди зала отца. Тот подхватил его на руки, усадил на диван, сам присел рядом.

— Ты не хотел бы поговорить с дядей Германом? — спросил он сына.

Эдик несколько секунд посопел, как бы размышляя, затем протянул отцу руку с браслетом. Аккуратно взяв ее за кисть, Артур несколько раз в определенной последовательности надавил на индикатор. Браслет отозвался длинными гудками. Минут пять никто не отвечал, и Артур уже потерял всякое терпение, когда послышался недовольный голос:

— Алло!

— Герман, вы должны мне помочь! — Артур слегка наклонился над браслетом, хотя никакой необходимости в этом не было — чувствительности микрофона могла бы позавидовать летучая мышь.

— Кто это?

— Это Артур… Отец Эдика… Вспомнили? Мы уже почти год ваши подопечные, — попытался напомнить Артур.

— Государство обязало меня консультировать вашу семью, но это не означает, что вы должны беспокоить меня в любое время дня и ночи, — сварливо отозвался Герман. — Ладно. Что у вас стряслось?