Мне требовалось быстро соображать, чтобы правдиво соврать. Это было нелегко после всего, что пришлось пережить.

– Бретон работает… работал охранником в «Скайлайте». Я несу службу во Дворце, но я подумывал о том, чтобы сменить место работы. Пытался выяснить, можно ли сделать хорошую карьеру в отеле или нет. Один из моих приятелей посоветовал поговорить с Бретоном, сказал, что тот работает в «Скайлайте» уже почти шесть лет. Если кто и знает, как там и что, то это он, сказал приятель. Я сегодня позвонил. Бретон сказал, что собирается на пикник с женой и детьми, но если я не возражаю поговорить о работе за хот-догом и пивом, то могу к ним присоединиться.

– Вы много пьете? – спросил коп в форме.

– Некоторое время я не пью вообще, но Фурст об этом не знал. Как я уже сказал, мы с ним раньше не встречались.

– Продолжайте, – мягко произнес коп в костюме.

– Да почти нечего больше рассказывать. Я подъехал к дому Бретона, подошел к нему поздороваться, и тут… – Я побарабанил пальцами по столу, изображая град пуль.

– Вы не видели убийцу? – Костюм.

– Я видел, откуда он стрелял, но его самого не рассмотрел.

– Не догадываетесь, кто мог так жестоко расправиться с Фурстами? – Форма.

– Нет. Я ведь их совсем не знаю.

– Вы не считаете, что их расстреляли из-за того, что вы к ним приехали? – Костюм.

– Нет. – Наглая ложь.

– А вдруг снайперу нужны были вы? – сказал коп в форме, и даже его коллег смутил такой идиотский вопрос.

– Да, – ответил я, мрачно улыбаясь. – Но он оказался паршивым стрелком: случайный рикошет – и пять трупов.

– Наверное, та же самая резиновая пуля, которая убила Кеннеди. – Коп в повседневной одежде хохотнул и тут же смутился.

Так продолжалось несколько часов. Когда копы пришли к выводу, что я либо невиновен, либо расколоть меня невозможно, они от меня отвязались. Тем временем для меня приготовили чистую одежду, и после допроса меня отвели в душ мыться. Я слышал крики репортеров, жаждущих новостей. Когда я натягивал носки, в раздевалку вошел коп в деловом костюме. Хочу ли я пообщаться с прессой, спросил он. Я ответил коротко: нет. И поинтересовался:

– Как насчет моего имени? Они его знают?

– Нет, но утечка возможна, – ответил костюм.

– А нельзя это скрыть?

Коп пожал плечами:

– Мы не сможем утихомирить прессу, но это умеют делать ваши ребята. У Кардинала больше опыта в лакировке скандалов, чем у нас.

– Когда покину участок, могу идти, куда хочу, и делать, что хочу?

– Конечно. Но несколько недель не покидайте город, может возникнуть надобность с вами связаться. Хотя сомневаюсь, разве что мы поймаем сволочь, которая совершила убийство семьи.

– Думаете, поймаете? – спросил я.

Коп хмыкнул.

Когда я собрался уходить, он сказал, что меня ждут: один человек пожелал проводить меня до дома. Я ожидал увидеть одного из гвардейцев, но это оказался Билл.

– Тассо позвонил и все рассказал, – пояснил он. – Еще сказал, что тебе будет приятнее, если за тобой заеду я, а не один из верных солдат Кардинала.

Я слабо улыбнулся:

– Он прав. Полагаю, за одежду тоже тебя надо благодарить?

– Я прихватил по пути. Хочешь поехать домой или ко мне?

– К тебе. Одиночества я сегодня не вынесу.

– Тогда подожди минуту, пока улажу формальности.

Билл сообщил дежурным полицейским, куда он меня везет, оставил номер своего телефона на случай, если им понадобится со мной связаться, и попросил их известить его, если обнаружатся какие-нибудь улики. Некоторые дежурные копы были с ним знакомы, и Биллу пришлось пару минут с ними поболтать. Отдав дань вежливости, он попрощался с товарищами, вывел меня через боковую дверь, усадил на заднее сиденье своей машины, и мы поехали к нему домой. Как только завернули за угол, я попросил его включить радио и всю дорогу слушал музыку и думал о мальчике и о том, каким легким казалось мне его безжизненное тельце.

Билл жил в старом, разваливающемся доме в пригороде. Настоящая развалюха, но это было его родовое гнездо, и он его обожал. Я окинул взглядом многочисленные книжные полки в холле. Билл был библиофилом. Он собрал тысячи книг, в том числе редкие первые издания, книги, которым было больше сотни лет, а также отдельные экземпляры с автографами авторов. На это хобби он потратил небольшое состояние. У него были полные собрания сочинений Диккенса, Хемингуэя и Фолкнера – трех его любимых писателей – и невероятная коллекция фантастики.