— Правильно, догадались.

— За кого?

— Угадайте! — не дав никому говорить, объявила: — За Сашу Алферьева.

Подруги от удивления ахнули: фронтовик, вся грудь в орденах, инженер и шумливая, легкомысленная Шурка. Им не верилось.

— Я даже спросила его: если со мной что случится, не бросишь меня? Никогда, говорит. Пойдем в ЗАГС, и — навеки!

Казалось, она была счастлива и не скрывала своего счастья перед подругами.

Но это «счастье» продолжалось недолго. К весовщицам пришел Кошкин и, подойдя к Луневой, тихо произнес:

— Шура, беда! Нам нужно немедленно поговорить.

— А что? — рассматривая какие-то накладные и не поднимая головы, спросила она.

— Разговор очень серьезный, здесь нельзя.

— Иди на улицу, я сейчас выйду.

На загрузочной площадке, указывая место, куда можно разгружать товар, Шура спросила:

— Что случилось? Говори, не тяни!

— Меня, наверное, подозревают.

— В чем?

— В убийстве Петра Кирика.

— Откуда ты это знаешь?

— Была у меня только что соседка Кирика — Галя Пешкина и все расспрашивала, куда я вчера ушел с ним.

Шура задумалась. Через несколько дней она должна была пойти в ЗАГС. Она уже представляла, как все ее подруги, родственники и знакомые поздравляют ее, как сидит она за хорошо убранным свадебным столом, все кричат «горько», а она целуется и целуется со своим Сашей. Она открыла глаза, а перед ней стоял не Саша, а Вася Кошкин и говорил о чем-то страшном.

— Галька, говоришь, была? — спросила она, приходя в себя.

— Да.

— Ну, ничего, — на миг успокоившись, отвечала Шура. — С ней я договорюсь, мы старые знакомые.

Кошкин отошел от нее также незаметно, как и приблизился.

— Товарищ майор, — докладывал Никулин. — Местожительство «Васьки» установлено, и Пешкина была у него.

Он полностью передал весь разговор.

— Значит, назначил свидание в парке? — спросил майор.

— Да.

— Она была там?

— Была.

— Что он ей сказал на этот раз?

— Пока не знаю. Но разговор у них был бурный. В парке он к ней не подошел. Видимо, боялся ловушки, хотя никто из них — ни Кошкин, ни Пешкина — не знали, что мы за ними следили. Выйдя из парка, она пошла на Ломоносовскую. Потом он догнал ее и о чем-то говорил.

В кабинет вошел дежурный и сообщил, что к Никулину пришла Пешкина.

— Пригласи сюда, — распорядился майор.

Пешкина вошла. Она обстоятельно, со всеми подробностями рассказала о встрече с Кошкиным.

— Значит, начинает угрожать? — спросил майор.

— Немножко, — Пешкина улыбнулась.

— А потом что? Вы были в бане?

— А как же, была… Мне уже самой интересно, что он будет дальше говорить.

Никулин с укоризной посмотрел на смелую женщину. Бородин наградил лейтенанта суровым взглядом: могло ведь случиться все.

— Что же там? — ласковее прежнего спросил Бородин.

— Прихожу, значит, в баню. Кошкин пил пиво. Увидя меня, встал из-за стола, подошел и говорит: «Иди за мной». Сам — в дверь и на выход. Я за ним, конечно. В скверике остановился и говорит: «Вот та женщина, которая под деревом стоит, все о Пете знает и тебе расскажет». Подходим к ней ближе. Кошкин говорит: «Знакомьтесь». А женщина протягивает мне руку и говорит: «Мы знакомы, правда, Галя? Я — Шура Лунева».

— Лунева? — переспросил лейтенант Никулин. — Товарищ майор, — вмешался он. — Шура Лунева весовщица товарной конторы.

— Хорошо, товарищ Никулин, — остановил его жестом Бородин. — Что же дальше, продолжайте, — попросил он.

— Кошкин ушел, а Лунева взяла меня под руку и повела. Начала к чему-то детство свое вспоминать. Потом стала о Кирике рассказывать. Дошли до набережной. «Вот здесь, — говорит, — я живу». Мы остановились, несколько минут постояли, кое о чем поговорили, а потом, после некоторого молчания, она стала говорить, что я напрасно говорю, что Вася знает об убийстве Кирика. Если, говорит, нужно найти парня, который увел его, то Вася найдет. «А я Васю и не подозреваю, — отвечаю я ей. Пусть мне того парня, что ушел с Петей, найдет». «Приходи завтра утром, — говорит она, — на остановку трамвая, и он приведет его». На этом мы и разошлись… Я пришла домой, рассказала все мужу, но он запретил мне идти на трамвайную остановку.