— Я спасся сам, — сказал Дерек.

— Выходит, не такой уж он заурядный, — заключила Хильда, протягивая Урсуле сигарету.

Урсула заколебалась, но ответила отказом, не желая менять одну вредную привычку на другую. Она собирала свои вещи. Ей не терпелось убраться из Бейсуотера. Дерек пока снимал меблированную комнатушку в Холборне, но уже почти договорился о покупке дома.

— Я, между прочим, написала хозяину, — сказала Хильда, — что мы обе съезжаем. Жена Эрни согласилась на развод — я не рассказывала? — Хильда зевнула. — Он сделал мне предложение. Почему бы не воспользоваться? Мы с тобой превратимся в респектабельных дам. Я буду навещать тебя в… как там называется это место?

— Уилдстон.

На бракосочетание, которое ограничилось простой регистрацией, пригласили по настоянию Дерека только его мать, Хью и Сильви. Памела обиделась, что ее не позвали.

— Мы не хотели откладывать, — объяснила Урсула. — К тому же Дерек не любит помпы.

— А ты? — спросила Памела. — Ты тоже? Что за свадьба без помпы?

Нет, Урсула не хотела никакой шумихи. Она собиралась вверить себя этому человеку, наконец-то обрести благополучие, а все остальное не имело значения. Быть невестой — это ничто, быть женой — это все.

— Нам хотелось, чтобы все прошло как можно проще, — решительно сказала она.

(«И, как видно, дешевле», — отметила Иззи. Вскоре от нее прибыл очередной набор мещанских серебряных вилочек.)

— Похоже, довольно приятный парень, — улучив момент, высказался Хью во время обеда из трех блюд, заменившего собой свадебный банкет и устроенного в кафе неподалеку от отдела регистрации.

— Да, верно, — согласилась Урсула. — Очень приятный.

— И все же, медвежонок, как-то чудно получается, — сказал Хью. — Вот у Памми была свадьба — это свадьба. Половина Олд-Кент-роуд собралась. Бедняга Тед очень переживает, что вы его сегодня не позвали. Но главное, конечно, — примирительно добавил он, — чтобы ты была счастлива.

На регистрацию Урсула пришла в жемчужно-сером костюме. Сильви заказала для всех букетики нежных роз.

— Это не из моего сада, — сообщила она миссис Олифант. — Сорт «Глуар де муссэ», если вам интересно.

— Миленько, — без восторга ответила миссис Олифант.

— Замуж на скорую руку да на долгую муку, — процедила Сильви, не обращаясь ни к кому в отдельности, перед тем как чопорно поднять рюмочку хереса за здоровье новобрачных.

— А ты? — мягко спросил Хью. — Тоже на долгую муку?

Сильви сделала вид, что не расслышала. Она пребывала в особенно скверном расположении духа.

— Все дело в том, что ее теперь ждет совсем другая жизнь, — смущенно прошептал Хью дочери.

— Меня тоже, — прошептала в ответ Урсула.

Хью сжал ее руку:

— Узнаю мою девочку.

— А Дерек знает, что ты себя не сохранила? — полюбопытствовала Сильви, оказавшись наедине с Урсулой перед зеркалом в дамской комнате.

Сидя на низких пуфах, они подкрашивали губы. Миссис Олифант осталась за столом — помадой она не пользовалась.

— Не сохранила? — переспросила Урсула, не сводя глаз с материнского отражения в зеркале.

Что бы это значило? Разве в ней есть какая-то неполноценность? Ущербность?

— Потеря девственности, — сказала Сильви. — Дефлорация, — раздраженно добавила она, не найдя понимания. — При отсутствии невинности ты потрясающе наивна.

А ведь когда-то Сильви ее любила, подумала Урсула. Куда же это делось?

— Не сохранила, — еще раз повторила Урсула. Она даже не задумывалась над этим вопросом. — А как он узнает?

— По отсутствию крови, как же еще? — фыркнула Сильви.

Урсула вспомнила обои с цветами глицинии. Дефлорация. Ей даже в голову не приходило, что здесь есть какая-то связь. Она думала, что кровь потекла от повреждения внутренностей.

— Быть может, он не обратит внимания, — вздохнула Сильви. — Многих обводили вокруг пальца в первую брачную ночь.

— Свежая боевая раскраска? — весело спросил Хью, когда они вернулись за стол.

Тед улыбался в точности как отец. Дерек хмурился в точности как мать. Каким человеком был отец Дерека, мистер Олифант, Урсула не знала. О нем разговор заходил крайне редко.

— О женщины, тщеславие вам имя,{66} — продекламировал Дерек с напускным, как показалось Урсуле, оживлением.

Про себя Урсула отметила, что на людях он держится без той непринужденности, какая виделась ей поначалу. Ее вдруг осенило: она выходит замуж за чужого. («Все выходят замуж за чужих», — сказал Хью.)

— На самом деле там сказано «ничтожество», — с любезной улыбкой поправила Сильви. — «О женщины, ничтожество вам имя». «Гамлет». Почему-то многие путают.