– Да, он что-то такое говорил. Когда это случилось?

– Как раз в тот момент, когда я начал спрашивать про тики.

– Застенографируйте это, – обратился Уэйд к Кассу.

Аллейн подробно рассказал об эпизоде с Мэйсоном.

– Значит, он просто взял и вышел, – пробурчал Уэйд. – Ладно, я поговорю об этом с Пакером. Как следует поговорю. Выпустить подозреваемого только потому, что тот пожаловался на недомогание! Ох уж эти юнцы. Может, все это было вранье. Что, если Мэйсон и есть тот самый человек, который последним держал в руках тики? И он только сейчас об этом вспомнил? Притворился, что ему плохо, а сам бросился проверять, не лежит ли эта штуковина у него в кармане?

– Хм, пожалуй, – неуверенно протянул Аллейн. – Но смею вас заверить, Уэйд, что, если бы Пакер его не выпустил, джентльмена стошнило бы прямо на том месте, где он стоял. Судя по дошедшим до нас звукам, он ушел не дальше коридора. Вряд ли Пакер выпустил его из виду.

– Вы хотите сказать, – педантично уточнил Уэйд, – что его вырвало?

– Да, – ответил Аллейн, – и это пошло ему на пользу.

– Значит, он не притворялся?

– Не уверен, что он вел себя вполне искренне, но…

– Нет, нет. В смысле – не притворялся, что его тошнит?

– О, простите. Уверен, что не притворялся.

– Господи, – пробормотал Уэйд.

– Разумеется, – мягко продолжал Аллейн, – он мог спрятать кусок мыла и тайком его проглотить, чтобы вызвать тошноту. Но… пены на губах не было.

– Интересно, а на сколько тянет эта их фирма – «Инкорпорейтед Плэйхаус», или как там ее. Вы не в курсе, сэр?

– Когда Мэйсон вышел, все как раз начали обсуждать эту тему. Кто-то из сидевших в комнате – кажется, это был Акройд – заметил, что Мэйсон станет очень богатым человеком.

– Хм, неужели? Тогда… Это мотив, сэр.

– Еще бы. Деньги – самый главный из всех мотивов, – согласился Аллейн.

– Кстати, он только что ушел – я про Мэйсона. Я спросил его об этой «Инкорпорейтед Плэйхаус». Он довольно честно ответил, что после смерти Мейера все перейдет к нему. Впрочем, это была вынужденная честность. Мы бы все равно узнали. Когда я стал смотреть документы и рыться по ящикам, он не возражал, хотя вид у него был не самый радостный.

– Это стол мистера Мейера, не так ли? – спросил Аллейн.

– Ну да. Я его спросил: «Полагаю, это собственность покойного?» – и он только кивнул, словно ему тошно было говорить. В общем, смотрел на меня зверем, того и гляди спустит всех собак.

«Ну вот, – подумал Аллейн, – снова эта тошнота». Вслух он произнес:

– Вы уже обыскали стол?

– Нет еще, сэр. Тут полно всякой всячины. Но все очень аккуратно и на деловой манер. Оказывается, он везде таскал этот стол с собой. Представляете? Не мог без него обходиться, так мне сказал Мэйсон. Хотя вряд ли это что-то значит. Покойник купил его сто лет назад, и он стал для него чем-то вроде талисмана. Эти парни из театра чертовски суеверны. Стол того гляди развалится.

Уэйд наклонился к нижнему ящику и потянул за ручку.

– Настоящий антиквариат, – добавил он, с силой дернув ящик.

Тот с неожиданной легкостью выскочил из стола. Уэйд заглянул внутрь.

– Ух ты! – воскликнул он. – Посмотрите-ка! Что это такое?

– Похоже на завещание, – ответил Аллейн.

– Черт, так оно и есть! – с величайшим удовлетворением подтвердил Уэйд.

Он взял листок и положил на стол.

– Кажется, совсем короткое. Посмотрите, сэр.

Аллейн заглянул через его плечо. Касс, движимый любопытством, подошел ближе. На минуту наступило молчание, прерывавшееся только тихой руганью и тяжелым дыханием инспектора Уэйда, когда тот пытался разобрать особенно заковыристые юридические обороты. Наконец Аллейн выпрямил спину, а Уэйд откинулся назад и прихлопнул бумагу своей широкой пятерней.

– Деньги! – воскликнул он. – О чем мы и говорили. Так-так! Заметили дату? Двухлетней давности. Точнее, два года и три месяца. И главный наследник – мистер Мэйсон. Как вам это? Мейер оставляет жене кругленькую сумму, а все остальное передает своему партнеру в знак… Как там сказано? «В знак признательности за его долгое и ревностное служение в компании «Инкорпорейтед Плэйхаус» и в память о нашей дружбе, которую может разорвать только смерть».

– Хороший слог, – заметил Аллейн. – В викторианском стиле.

– Значит, они были правы, – провозгласил Уэйд. – Мэйсон станет богатым человеком!

– Верно.

– Шестьдесят тысяч жене… И сколько остается? Сорок тысяч. Сорок тысяч и доля в бизнесе – все Мэйсону. С ума сойти. Ладно, мне пора браться за работу. Сначала поговорю с этим Бродхедом. Сдается мне, что есть чем поживиться, хотя еще рано строить догадки. Вы всегда были против скороспелых выводов, верно, сэр?

– Да, мистер Уэйд. Я так говорю, хотя обычно поступаю наоборот.