— Так он этому и поверит! Если я не верю, то уж такой сундук, как Марысь…

— А лишнего глоточка у вас не найдется?

Скорее всего, оба караульных собирались заорать во всю глотку. Но застыли, разинув рты и выпучив глаза — крик замерз в горле у того и у другого.

Из черного жерла колодца с непостижимой быстротой возникло и встало перед ними голое существо, во всем подобное человеку. Но это не мог быть человек — в зимних ледяных колодцах люди не водятся, это-то оба отлично знали…

— К… кто… Ч… что? Ты от-ку-да?

— Да из воды, откуда же еще? — весело сообщило существо. — Там сейчас отлично, поверьте. И мы, водяные, как раз готовим пир и не против пригласить гостей. Прошу!

Ни тот, ни другой так и не успели сообразить, что происходит. Два могучих удара последовали один за другим, и оба поляка рухнули, будто срезанные снопы.

— Одного я, кажется, убил! — произнес Хельмут, подавая руку вылезающему из колодца товарищу — Второго придется для верности приколоть. Скорей, Михайло, кончай с ним и одевайся. Ты слышал: через два часа смена караула, значит, эти два часа у нас только и есть.

— Слышал. Но ты поступил правильно. Задержись мы еще на самое малое время, идти уже не смогли бы. Ф-ф-фу! Хорошо, что ты шел первым. Я бы так скоро не успел.

— Это тебе только так кажется. Когда нужно успеть, силы откуда только берутся! Пошли!

Они оделись в польское военное облачение и снятые с охранников тулупы, которые нарочно оставили распахнутыми — если кто посмотрит, голубые жупаны не оставят сомнений: эти двое — воины здешнего гарнизона. Михаил пошел даже на большую жертву: начисто сбрил бороду, памятуя, что военным полякам не разрешается ее носить. Окорачивать волос он, впрочем, не стал: шапка и поднятый ворот тулупа скрывали его густую шевелюру. Прихватили лазутчики и длинные шерстяные бурнусы стражников, которые те для пущего тепла и защиты от снега накидывали на верхнюю одежду.

— Наденем, когда придется идти через открытое пространство, — сказал Хельмут. — Похоже, они здесь все так ходят.

Неожиданное появление польских караульных почти ничего не изменило в плане ополченцев. Этих дежурных в любом случае необходимо было убрать, не то отважным друзьям было бы просто не выйти из Тайничной башни. Другое дело, что было бы проще напасть на них с оружием в руках, а не нагишом, но лазутчики не могли предвидеть всех возможных случайностей. Прежде они собирались затаиться на одной из площадок и дождаться смены караула, чтобы как можно больше выиграть во времени: караульные менялись раз в три часа. Теперь оставалось на час меньше, однако, по расчетам воеводы, весь путь туда и обратно не должен был занять более полутора часов.

Взятыми у караульных ключами Михаил отпер внутреннюю дверь башни. Она отворилась с натужным скрипом, и оба молодых человека, на всякий случай, подняли заряженные пистолеты. Однако двор перед башней, насколько можно разглядеть, был пуст. Освещал его, если не считать ущербной луны, укрепленный на одной из стен фонарь. Овальное желтое пятно, которое он отбрасывал, захватывало лишь часть каменной кладки, протоптанную караульными и уже припорошенную поземкой тропку вдоль стены, да угол расположенного рядом невысокого здания.

— Судя по твоему плану, это не погреб — тот дальше! — заметил Хельмут.

— Вон он! — Шейн кивком головы указал на едва различимый в рассеянной тьме контур какого-то возвышения, находившегося в сотне шагов от них.

Лазутчики прошли около половины расстояния до своей цели, когда в стороне мелькнул свет фонаря, и их окликнули:

— Эй, это кто здесь? Почему бродите так поздно?

— Мы свои! — улыбнувшись, Хельмут шагнул навстречу троим пехотинцам, показавшимся из-за угла соседнего здания.

Кроме ключей, молодые люди взяли у стражей Тайничной башни еще и короткие пики, так что сейчас вполне могли сойти за сменившихся с дозора караульных. Шнелль на это и рассчитывал, собираясь обмануть бдительность поляков.

— Мы только что с дежурства! — он говорил, стараясь всем своим видом показать, как сильно замерз на одной из башен (надо сказать, ему не нужно было особенно притворяться!). — Идем пропустить по стаканчику и спать.

— Отчего же без фонаря?

— Да не горит он! — немец поднял свой фонарь и сердито потряс им в воздухе. — Слюда треснула, и ветер задувает фитиль. Уже три раза задул.

— Ого! Да ведь это Шнелль! — завопил в это время второй пехотинец. — Здорово, бродяга!

— Якоб? — Хельмут, всмотревшись, узнал шведа-наемника, с которым служил еще в отряде Вейера. — Вот так встреча! И где! В центре Московии, в самой Москве и в самом Кремле!

— О-хо-хо! — швед подошел и дружески хлопнул германца по плечу. — А я ведь был уверен, что тебя убили под Смоленском.

— С чего это? Я просто ушел оттуда в другом отряде — мне надоело торчать на этом пепелище, вот я и пошел с полками Ходкевича. Сменил кавалерию на пешие войска. Ныне прибыл сюда с обозом и с приказанием пока что тут и оставаться. Прибыл, да в первый же день угодил в караул. А ты, выходит, нанялся теперь к Гонсевскому?