Я устала:

– Постоянно менять бумагу в туалете.

– Быть единственной, кого волнует чистота в доме, и женщиной-прачкой!

– Всегда выбирать банан с пятнышками, чтобы другим достались свежие фрукты.

– Уступать другим самое удобное кресло.

– Устала от людей, которые сначала спрашивают: «Что на ужин?», а потом сокрушаются: «Опять спагетти болоньезе?…» – и проверяют срок годности на упаковке, как будто я хочу их отравить.

– Когда кто-нибудь снисходит до того, чтобы взять в руки пылесос, и при этом ждет, что его будут хвалить, будто он соткал золотое руно из застрявших в сливе волос.

– От людей, которые закатывают глаза, когда я прошу помочь с компьютером или электрическими приборами.

– От бесконечных дедлайнов в журналах, а теперь и с книгой.

– Устала говорить «Да, я с удовольствием приду к вам на ланч после тенниса», хотя это ложь. Я даже в теннис не играю.

– От сада. У меня не хватает на него сил, поэтому он похож на пустыню Гоби.

– Часами ждать, когда Филипп вернется с работы, а потом ворчать из-за того, что в конце концов я сожгла ужин.

– Пытаться быть идеальной женой корпоративного работника – и вновь и вновь терпеть неудачу.

– Забывать, что такое веселье.

– Уставать. Падать от усталости на протяжении многих лет. У меня нет сил.

Я принадлежала к поколению женщин, которым нужно было Все И Сразу. Вместо того, чтобы учиться на маминых ошибках, я пыталась ее превзойти, успеть еще больше – и делала только хуже. Практически любая знакомая женщина среднего возраста жаловалась мне на жуткую усталость.

Я не только взвалила на себя домашние обязанности, от которых мама успешно открещивалась, но и пыталась построить успешную карьеру. В бытность свою одинокой матерью я так выматывалась за день в газете, что вечером у меня не хватало сил провести время с детьми. Материнство и работа сплелись в прочную страховочную сетку, которая теперь расползалась на глазах.

Над моими попытками быть хорошей «корпоративной» женой можно только посмеяться. Помнится, на одном приеме я изо всех сил пыталась занять юриста из Сиднея тем, что мне самой казалось увлекательным разговором, а он неожиданно посмотрел на меня и сказал: «Я не слышал подобных лекций со времен учебы в университете!» И не стоит забывать о конфузе, случившемся на семинаре по бизнесу. Я сопровождала Филиппа в одной из деловых поездок и решила посетить с ним лекцию по экономике. Так меня уже в проходе к нашим местам остановила сотрудница отеля с вопросом: «Вы же понимаете, что здесь сейчас будет лекция по экономике, мадам?»

А теперь еще дочь уезжает на Шри-Ланку, чтобы стать буддийской монахиней, – и как раз тогда, когда я узнаю, что смертельно больна!

И все-таки я не могу до конца поверить в то, что гнев вызывает рак. Я знаю кучу злых людей, которые умерли от сердечного приступа, и немало очень приятных личностей, которые стали жертвами этой болезни.

Опять же, я не принадлежала к числу людей, которые наплевательски относятся к своему здоровью. Я не курила, не принимала гормональные препараты. Редко пила больше двух бокалов вина, причем предпочитала красное – за антиоксиданты. Йога была неотъемлемой частью моей жизни, и я была завсегдатаем отдела органических продуктов.

Но с генетикой я ничего поделать не могла. Или с затяжным стрессом, вызванным гибелью Сэма, разводом, новым браком и переездом. Да и вызванная менопаузой гормональная буря внесла свой вклад.

Не стоит забывать и об окружающей среде! Помню, в шестидесятых родители по вечерам водили нас играть на пляж Паритуту в Нью-Плимуте. В то время никто не знал, что фабрика неподалеку производит «Агент Оранж» – химическое оружие для войны во Вьетнаме.

По крайней мере, никто не должен был об этом знать. Яркий оранжевый поток устремлялся со скал прямо в море и радовал глаз детей, выросших на истории про волшебника из страны Оз. Наш город не был изумрудным, он был оранжевым! Помню тревогу, прозвучавшую в папином голосе, когда он звал нас отойти от воды. Слишком поздно. Мы с Мэри уже успели пробежаться босиком по волшебной реке. Папа велел нам вымыть ноги.

Еще был случай, когда мы сидели за обеденным столом и кто-то заметил за окном красные облака. Мы поспешили на улицу: небо зловеще переливалось, хотя солнце давно уже село. Потрясающее и пугающее зрелище. Папа сказал, что где-то в Тихом океане проводят испытания атомного оружия. И добавил, что лучше нам все-таки вернуться в дом.

И тем не менее из всех теорий возникновения рака была лишь одна, которой я могла доверять. Теория невезения. В случае с раком груди, настоящей чумой женского населения, вопроса «Почему я?» или «Почему не я?» даже не стояло.

Если уже слишком поздно и я умру – что ж, все мы когда-нибудь умрем.

Я потянулась за чистым листом бумаги.

Что я хочу увидеть/сделать до того, как умру

– Еще раз съездить в Париж и долину Луары. Посмотреть сад Моне в Живерни и Версальский дворец.

– Съездить в круиз по Северной Европе. Да, мы уже настолько старые!

– Слетать в Сан-Франциско и увидеть осень в Северной Америке.

– Посетить галереи Чикаго, а также Бродвей и галереи в Нью-Йорке.