Мы уже были готовы сдаться и вернуться домой ни с чем, когда наше внимание привлекла широкая чаша возле кассы. Хотя она и была сделана из цемента, вид у чаши был такой, будто ее выкопали прямо из земли. В центре стоял грубо обработанный каменный шар размером чуть больше футбольного. Вода с тихим журчанием вытекала через отверстие в шаре. Осмотрев чашу со всех сторон, мы решили, что она идеально нам подходит.

– Как думаешь, здесь хватит места для золотой рыбки? – спросила Лидия.

– Ты хочешь золотую рыбку?

– Для созерцания, – кивнула дочь.

Через два дня разобранный фонтан доставили к нашему крыльцу. Опасаясь, что мы возлагаем на сад слишком большие надежды, я все-таки пригласила Уоррена, талантливого ландшафтного дизайнера. Мускулистый и загорелый от работы на свежем воздухе, Уоррен был не самым разговорчивым парнем на свете. Он посмотрел на чашу и кивнул. Когда я описала свое ви дение сада, он окинул опытным взглядом бетонные плиты, которыми была вымощена дорожка к дому. По словам Уоррена, найти место для чаши – самое легкое из того, что нам предстояло сделать. Землю нужно будет выровнять, подпорную стенку перенести ближе к переднему забору. И еще сделать три дополнительные ступени и новую дорожку.

Почему простоты так сложно добиться?

Масштабность проекта росла вместе со средствами, которые нужно будет в него вложить, но я доверяла Уоррену. Впрочем, когда его подручные начали, подобно вомбатам, перерывать двор перед домом, у меня возникли сомнения в целесообразности этой затеи. Соседи с любопытством заглядывали к нам через забор. Один из них пожаловался, что из-за ночного дождя к нему на участок просочилась грязь из нашего сада. Уоррен, не сказав ни слова, пошел и разобрался с последствиями ливня.

Как и в случае с малярами, Джона буквально влюбился в рабочих, занимавшихся садом. Каждое утро он садился у окна и ждал Уоррена, а когда тот подходил к дому, кот мчался к двери, где принимался оглушительно мяукать, приветствуя нового друга. Когда дизайнер с рабочими пили утренний кофе на заднем дворе, Джона забирался в башню и наблюдал за ними, лежа в гамаке. Плюс ко всему, у нашего кота обнаружилась страсть к рабочим ботинкам. Он с наслаждением обвивался вокруг мускулистых ног дизайнера и его подручных и с азартом нападал на туго завязанные шнурки.

Признаюсь, я слегка запаниковала, когда увидела, какую яму Уоррен вырыл перед домом. Основательность подпорной стены тоже стала для меня неожиданностью. Простой Сад Благодарности на моих глазах превращался в нечто из журнала «Grand Designs». Не желая становиться назойливой клиенткой, но понимая, что избежать этого все равно не получится, я спросила Уоррена, точно ли он знает, что делает.

Посмотрев на меня из ямы, он вопросительно поднял бровь.

– Может, не стоило все так радикально менять? – жалобно поинтересовалась я.

Опираясь на лопату, Уоррен тяжело вздохнул и заверил меня, что все будет хорошо. Дуракам и детям не стоит наблюдать за процессом.

Когда в яму засыпали новую землю, сквозь хаос и беспорядок начали проглядывать черты нового сада. Уровни, над которыми Уоррену пришлось столько работать, вышли идеальными. Бесполезный склон перед яблоней превратился в уютную террасу, на которую так и просился газон. Уоррен также выложил новую дорожку переработанными кирпичами, а промежутки между ними просыпал мелкой речной галькой. В центре сада он сделал земляную площадку, на которой закрепил чашу. Я поняла, что зря в нем сомневалась.

К счастью, такое поведение для Уоррена, судя по всему, было не в новинку, поэтому он позвал меня с собой в садовый центр. Хотя засуха кончилась, я не хотела рисковать и боялась ошибиться в выборе растений. Наш сад должен уметь выживать без дождя и полива неделями, а то и месяцами. Стойкость была главным требованием. Приятный запах – на втором месте. И еще я хотела, чтобы растения что-то значили.

Я годами воспринимала оливковые деревья как нечто само собой разумеющееся. Я уважала их за умение противостоять капризам погоды и многовековые отношения с людьми. Но при этом относилась к ним как к обычным, ничем не примечательным растениям. А потом увидела картину Ван Гога, на которой он запечатлел оливы в виде мудрых серебряных созданий. Как и сам художник, они знали цену страданиям, но на том полотне деревья буквально мерцали от переполнявшей их жизненной силы. Посетив оливковую рощу у Сан-Реми-де-Прованс во Франции, которая стала прообразом для картины Ван Гога, я едва не разрыдалась. Передать другим свое ви дение мира – разве может гений преподнести нам более великий дар?

Ветви оливы символизируют мир. Люди тысячелетиями использовали в пищу ее плоды. Мир и пища – идеальное сочетание для Сада Благодарности. Уоррен заказал несколько крепких саженцев, чтобы посадить их вдоль забора и обеспечить нашей семье столь желанное уединение.

Розмарин сильно недооценивают. Это растение радует садоводов не только выносливостью, но и ароматом. Более того, его цветы привлекают пчел, а веточки служат отличной приправой к жареной ягнятине. А если верить Шекспиру, розмарин символизирует память. У мамы на столе всегда стояла ваза с побегами розмарина – в честь тех, кого она потеряла. Шли годы, все больше родных и близких отправлялись на тот свет, и вот уже букет перестал помещаться в старой вазе. В память о маме и других ангелах нашей семьи мы посадили розмарин вдоль новой тропинки.