квазидискретным континуумом и знанием биографии Гейгера-Мюллера,

помощник капитана тут же исчез, как будто растворился в парах тяжелой воды.

Мы остались наедине с собственной жаждой и испугом от летающих вокруг

нейтронов. Одни, в очень душной каюте. Я вышел в коридор в надежде

встретить хоть кого-нибудь из рабочего персонала. Никого! Пустые коридоры,

в которых впору было снимать финальную сцену голливудского триллера!

И вдруг… Смотрю, навстречу мне на четвереньках, опираясь сразу на

обе стенки коридора, ползет матрос, периодически прислоняясь, чтобы

передохнуть. Я понял, что он уже не первые сутки выгоняет из себя радиацию

народным методом. Чтобы он быстрее признал во мне «своего парня», я тоже

встал на четвереньки, и, тормоша «прислонютого» за плечо, громко и несколько

раз повторил вопрос:

– Воду из-под крана пить можно? Воду из-под крана? Здесь?

Пить? Можно пить воду? У вас? Из-под крана? Пить воду? А? А? А?

Матрос долго смотрел на меня, видимо соображая, кто я, зачем здесь и

почему его отвлекаю? Мы стояли друг напротив друга на четвереньках, точь-

в-точь как гиббоны в клетке. Не меняя позиции, я еще пару раз повторил свой

вопрос слово в слово. Наконец, он что-то сообразил, и, почти предсмертно

шевеля губами, выдавил из себя:

– Можно. Но только разведенную!

И отстранив меня, как неодушевленное препятствие, пополз дальше.

Тяжела жизнь жены моряка –

полгода ждать, пока муж

свалит в море!

Ничто так не сближает людей,

как общественный транспорт

по утрам.

Двое пьяных едут в автобусе. Контролер потребовал оплаты

проезда. Один их них заплетающимся языком стал объяснять, почему у

него нет денег. Практически всю свою несчастную жизнь пересказал

контролеру, пока тот не сжалился:

– Ну, ладно, все, хватит, езжай так.

Затем поворачивается к другому клиенту:

– Платите!

Тогда первый вступается за него:

– А он со мной!

* * *

В Москве судили водителя троллейбуса за то, что он создал аварийную

ситуацию, когда ехал по Садовому кольцу.

Москва-река. Крымский мост. Обычное московское последискотечное утро.

Двое влюбленных подростков сидели в троллейбусе на заднем сиденье и целовались.

Вдруг девушка посмотрела в окошко, увидела Москву-реку, и что-то её зацепило: то

ли ощущение утреннего счастья, то ли сработала принятая загодя доза… Она

вскочила, и, глядя в окно на Москву-реку, закричала на весь троллейбус:

– Смотрите, дельфины!

Даже водитель троллейбуса побежал к окошку посмотреть.

* * *

Надо сказать, наши люди не только быстро усваивают рассказанное, но и

сами включаются в творческий процесс собственных наблюдений. Стоило мне не-

сколько раз со сцены рассказать историю с бочкой и кирпичами, как после концерта

стали подходить возбужденные зрители примерно с такой фразой: «А наш знакомый

тоже недавно попал в реанимацию. Мы его навещали - обхохотались».

Бывает, слушаешь и не знаешь, улыбаться или ужасаться. Но почти всегда

задаешь себе вопрос: ну почему подобное может происходить только с нашими

людьми? К. таким рассказанным за кулисами историям относится и следующая.

Стоял молодой парень на троллейбусной остановке. Крепкого телосложения.

Поэтому впредь будем называть его Здоровяк. Стоял с цветами, ждал девушку, нерв-

ничал. Очередной троллейбус уже отъезжал, а ее все не было. Одному из

пассажиров в троллейбусе захотелось именно в это время сплюнуть в

закрывающуюся дверь. Сплюнул. Попал прямо в Здоровяка. Кое-кто в троллейбусе

даже хохотнул. Мол, вот как смешно получилось! Мы отъезжаем, а человек

оплеванный на остановке остается. Тот, кто сплюнул, услышал смешки и решил, что

этого успеха ему маловато. Начал Здоровяку носики показывать, рожи корчить.

Мол, не достанешь, не достанешь! Пассажиры тоже радуются. Хоть какое- то

разнообразие вкралось в их повседневную транспортную жизнь. Где-нибудь в