Для начала нам надо разобраться, что это были за «белые». Часто приходится читать, что это были колчаковцы. Так, Медведев (Кудрин) писал: «Об оставлении царя белым армиям адмирала Колчака не могло быть и речи — такая „милость“ ставила под реальную угрозу существование молодой Республики Советов, окруженную кольцом вражеских армий. Враждебно настроенный к большевикам, которых он после Брестского мира считал предателями интересов России, Николай II стал бы знаменем контрреволюционных сил вне и внутри Советской республики. Адмирал Колчак, используя вековую веру в добрые намерения царей, смог бы привлечь на свою сторону сибирское крестьянство. Весть о „спасении“ царя удесятерила бы силы озлобленного кулачества в губерниях Советской России». [1046]

Другой соучастник убийства Ермаков тоже сообщал о колчаковцах в выступлении перед студентами в 1940 году: «Колчак, — рассказывал он, — собрав вокруг себя всю кулацкую белогвардейщину, опираясь на кулацкие слои крестьянства Западной Сибири, повел наступление прямо на Екатеринбург». [1047]

Большевистско-масонский писатель Мстиславский (Масловский) тоже живописал наступление на Екатеринбург Колчака: «Наступление Колчака и бунт чехословаков, приведший к захвату Екатеринбурга белыми, обратил этот тыл во фронт. Советской власти пришлось сделать из этого соответствующие выводы. Поскольку Николай и другие могли быть использованы в затеянной Колчаком и чехословаками монархической игре и поскольку игра эта вновь подымала вопрос о царизме, царистский вопрос был разрешен для России раз навсегда той твердой рукой, которой решает свои дела революция: в ночь с 16 на 17 июля расстреляна была, по постановлению Екатеринбургского Совета, вся бывшая царская фамилия». [1048]

В наши дни о «колчаковцах» уже пишет православный исследователь О. А. Платонов. Доказывая, что белые не стремились освободить Царскую Семью, он пишет: «Вожди Белого движения, и Колчак в частности, не ставили своей задачей освобождение Царя». [1049]

Здесь необходимо отметить, что все разговоры о Колчаке и «колчаковцах» являются элементарным историческим невежеством. В июле 1918 года ни «колчаковцы», ни сам адмирал Колчак никоим образом не могли стремиться спасти Царскую Семью по очень простой причине: летом 1918 года Колчака не было в России, он появился в Омске только в сентябре 1918 года, а в момент убийства Царской Семьи находился в Харбине. 6 июня, то есть за месяц и 10 дней до убийства Царской Семьи, Колчак, под впечатлением от разложения среди русского офицерства, осевшего в Харбине, собирался ехать в Месопотамию, поступить на службу к англичанам и там бить большевиков и турок. [1050]

Какие же силы действовали против большевиков на Урале летом 1918 года? Одним из первых борьбу с большевиками начал атаман Оренбургского казачества полковник А. И. Дутов. В годы Первой мировой войны Дутов командовал 1-м Оренбургским казачьим полком. До большевистского переворота Дутов был полностью лоялен к Временному правительству и даже был назначен Керенским главноуполномоченным Временного правительства по продовольственному делу в Оренбургской губернии и Тургайской области с полномочиями министра. Дутов находился еще в Петрограде, когда пришло известие о большевистском перевороте. Большевиков атаман не признал, и, объявив о борьбе с ними, он выехал к своему полку. 5 октября 1917 года Дутов избирается атаманом Оренбургского казачества. 15 ноября 1917 года Дутов арестовал членов Оренбургского совета и Военно-революционного комитета и полностью овладел Оренбургом. В том же Оренбурге Дутов, из которого красная пропаганда упорно делала ярого монархиста, создает «Комитет спасения революции», в который вошли представители разных партий, в том числе и явно социалистических. [1051]Внешняя враждебность к большевикам не мешала Дутову до конца декабря 1917 года соблюдать нейтралитет: поезда из подбольшевистской Самары шли в подбольшевистский Ташкент через дутовский Оренбург. К январю 1918 года отряды Дутова полностью контролировали Оренбургскую область. Но не надолго.

Большевики направили против дутовцев значительные силы из Самары, Екатеринбурга, Перми, Уфы, Бузулука, Москвы, Петрограда. Между тем у оренбургских казаков наблюдались усталость от войны, тяготение к миру. Казаки расходились по домам. Крестьяне в своей массе не поддерживали Дутова. Нерусские народности, кроме башкир, симпатизировали красным. В войсках Дутова началось брожение и к моменту большевистского наступления у атамана было не более 1500 человек, которых явно не хватало для борьбы с окружавшими Оренбург большевиками. 18(31) января 1918 года Оренбург был сдан красным. Дутов и его сторонники ушли в Верхнеуральск для того, чтобы там продолжить борьбу. Однако в марте 1918 года сдали и Верхнеуральск. После этого дутовское «правительство» расположилось в станице Краснинской, где в апреле попало в окружение. От плена Дутова спас только стремительный прорыв окружения и уход в Тургайские степи. Красные преследовали дутовцев вплоть до границы Тургайской области, возле которой прекратили погоню. Дутов с войсковым «правительством» обосновался в Тургае. В связи с ростом антибольшевистского повстанческого движения на территории войска решено было вернуться. 3 июля повстанцами был взят Оренбург, а 7 июля в него торжественно въехали правительство и атаман. В середине июля А. И. Дутов находился в Самаре, где вошел в состав Комуча.

Таким образом, Дутов никогда не представлял особой опасности для Советской власти и тем более никогда не угрожал Екатеринбургу. Заметим, что это не Дутов начал первым военные действия против большевиков, а наоборот, это большевики напали на Дутова, который был в десятки раз слабее их. По словам Быкова, «выступившие в начале зимы дутовские казачьи банды были разбиты силами партизанских отрядов уральских рабочих». [1052]

Кроме того, Дутов представлял собой типичный образец «белого» генерала, то есть человека, настроенного на республиканский образ правления. Между тем имя Дутова постоянно фигурирует в списке тех, кто «во что бы то ни стало хотел освободить Царскую Семью» и якобы был близок к этой цели. «Дело обернулось так, — пишет Касвинов, — что из Екатеринбурга Романовым даже легче было бы ускользнуть, чем из Тобольска. Там в случае бегства им пришлось бы преодолевать тысячи верст; тут же по отличным, густо разветвленным путям до белочехов и дутовцев рукой подать». [1053]

В данном случае Касвинов допускает историческую безграмотность: дело в том, что к началу июля 1918 года разницы между «белочехами» и дутовцами не было никакой: они были частью одной силы, во главе которой стоял так называемый Комитет членов Учредительного собрания (Комуч). Дутов полностью признал власть Комуча и был им произведен в генераллейтенанты. Теперь посмотрим, так ли уж стремились видеть в своих рядах «улизнувшую» из Екатеринбурга Царскую Семью члены Комуча, так ли уж стремились они к ее спасению.

К весне 1918 года в высшем командовании союзников по Антанте сложился общий план свержения большевистского режима, который воспринимался ими как прогерманский, и установление над Россией своего контроля. Для этого предусматривалось начать крупное наступление, начиная с Дальнего Востока и до Москвы. При этом интересы России учитывались ею меньше всего. Все антибольшевистские силы подчинялись французскому генералу М. Жанену. Начать было решено с японской интервенции, которая бы опиралась на антисоветские элементы внутри России. Сам генерал Жанен писал в своих мемуарах: «Мне было рекомендовано приложить все усилия для организации самой широкой японской интервенции, вплоть до Урала». [1054]