Но кроме этих видимых следов сатанинского ритуала при манипуляциях с телами имеется еще одно весьма таинственное обстоятельство: в своих поисках Соколов не обнаружил ни одного человеческого зуба, хотя известно, что зубы хуже всего поддаются действию огня. Соколов не оставил своего мнения о причинах этого факта, но руководивший общим ходом расследования генерал М. К. Дитерихс одним из первых выдвинул свою гипотезу отсутствия зубов на месте уничтожения трупов: «Экспертиза установила, — писал он, — что находившиеся в районе шахты и в шахте кусочки драгоценностей имели определенные следы отделения их от тела каким-то рубящим оружием. Остается допустить, что Исаак Голощекин и Янкель Юровский для сокрытия тел разрубали их на части. <…> На откосе котлована нашелся вязанный Государыней Императрицей шнурок от мешочка, найденного раньше вместе с разбитой иконкой, на котором он носился на шее. Шнурок был перерезан или перерублен, что могло произойти или при желании лишить тело всяких наружных признаков опознания при погребении в земле, или при отделении головы от тела для сохранения головы в спирте. <…> Найденные на „полянке врачей“ листки медицинского справочника, которым мог пользоваться только врач, указывают, что операция сокрытия тел требовала присутствия врача. Помощь его могла быть нужна или при обращении работавших с кислотой, или при каких-нибудь особых хирургических манипуляциях над телами. Палец, найденный в шахте, был, безусловно, отделен хирургически, совершенно чисто, по фаланге второго сустава. <…> Вся эта дикая операция порубки тел для большего удобства при сжигании, конечно, не требовала присутствия врача. Но если предварительно действительно отделялись головы у несчастных жертв Исаака Голощекина, если в таинственных трех железных бочках, увезенных потом назад в город на коробах, был спирт для заливки отделенных голов, то для этой операции нужен был именно врач. <…> Тела несчастных мучеников вытащили на глиняную площадку; туда же доставили бочку керосина, 9–10 пудов кислоты и три бочки, по-видимому, со спиртом. Прежде всего Исаак Голощекин отделил у них головы. Выше уже упоминалось о тех слухах, которые распространялись в Москве в среде советских деятелей с приездом туда после убийства Исаака Голощекина и в связи с привозом им Янкелю Свердлову какихто тяжелых, не по объему, трех ящиков. Что в этом отношении говорят исследования на месте? Прежде всего найденные кусочки шейных шнурков и цепочек носят следы порезов их, что могло произойти при отделении голов от тел режущим или рубящим оружием. Далее, при операции отделения голов с тел катились порядочные по величине и весу фарфоровые иконки; их швырнули далеко в траву котлована, и в костре они не были. Наконец, зубы горят хуже всего; между тем при всей тщательности розысков нигде, ни в кострах, ни в почве, ни в засыпке шахты, ни одного зуба не найдено. По мнению комиссии, головы членов Царской Семьи и убитых вместе с Ними приближенных были заспиртованы в трех доставленных в лес железных бочках, упакованы в деревянные ящики и отвезены Исааком Голощекиным в Москву Янкелю Свердлову в качестве безусловного подтверждения, что указания изуверов центра в точности выполнены изуверами на месте». [1263]

Таким образом, генерал Дитерихс аргументированно и четко высказал предположение о том, что головы членов Царской Семьи были отчленены убийцами и отправлены в Москву. До революции имело место отчленение голов в качестве опознания преступника или доказательства его смерти. В частности, была отчленена, заспиртована, сфотографирована и помещена в газеты для опознания голова убийцы В. К. Плеве Е. Сазонова. Отчленение голов у большевиков носило совершенно иной характер. Имеется множество случаев, когда красные власти отчленяли головы не только у убитых ими врагов, но и у мощей святых подвижников. Нередки были случаи, когда комиссары оскверняли захоронения, вытаскивали из них черепа и глумились над ними, например, играли ими в футбол. В основном это касалось останков православных священников. Наиболее известными случаями отчленения большевиками и их адептами голов у мертвых тел являются: похищение и сокрытие главы месточтимого святого старца Федора Козьмича из тобольской часовни (сама часовня была превращена в нужник), отчленение головы убитого атамана А. И. Дутова, при этом голова Дутова была похищена, отчленение головы убитого Г. С. Носаря, врага Троцкого, отчленение и доставка в большевистский центр нескольких голов главарей басмаческих банд, отчленение и доставка в Ленинград головы Тушегунламы. Это лишь известные нам сегодня факты. А что делалось с сотнями оскверненных мощей святых Угодников Божиих, с телами тысяч замученных священников и благочестивых мирян, не знает никто.

Но в деле об отчленении глав Царской Семьи речь идет не просто о подтверждении ее убийства. Если головы были действительно отчленены, то это отчленение может рассматриваться только в рамках единого ритуала, происшедшего в Доме особого назначения тяжкого преступления.

Здесь невольно на ум приходит то значение, которое имеет голова и ее отчленение от тела в чернокнижии. «Отделение головы жертвы от тела, как это следует из разных авторитетных источников, — говорится в книге Л. Болотина, — является составной частью каббалистического ритуала, практикуемого также в низшем масонстве». [1264]

Современный сатанизм говорит о том, что голова жертвы сохраняется в сатанинском храме на день и ночь после убийства и показывается новым инициированным.

Конечно, кроме всего прочего, духовный смысл этого сатанинского обряда заключается в символическом повторении усекновения главы Иоанна Предтечи.

Что же нам известно о судьбе усеченных глав Царской Семьи? До нас дошло об этом несколько свидетельств.

Первые известия о Царских Главах приходятся на 1918–1919 годы, когда мелкие служащие Совнаркома, преимущественно из американо-еврейских эмигрантов, приехавших в Россию вместе с Троцким, готовясь, как им казалось, к неминуемому краху большевистской власти, говорили: «Ну теперь, во всяком случае, жизнь обеспечена: поедем в Америку и будем демонстрировать в кинематографах головы Романовых». [1265]

В 1925 году фельетонист и журналист И. М. Василевский (Не-Буква) издал брошюрку под названием «Что они пишут?». Не-Буква представлял собой тип очередного русского либерального демагога, беспринципного и безнравственного, который служил тем, кто больше платил и вкуснее кормил. Будучи до революции горячим поклонником кадетов П. Н. Милюкова и «борцом» с Самодержавием, Не-Буква не принял Октябрьского переворота и, осыпая большевиков проклятиями, эмигрировал сначала в Константинополь, затем в Париж, а потом — в Берлин. Не-Буква был широко известен в эмигрантских кругах, первоначально оставался близок к кадетам, был лично знаком со многими общественными деятелями и писателями (Милюковым, Маклаковым, Львовым, Струве, Куприным, Брешко-Брешковским). Однако по мере того, как финансовые дела Не-Буквы шли все хуже и хуже, а его журналистские таланты оставались невостребованными, журналист стал все больше тяготеть к советской власти. Его фельетоны, очерки и рассказы, и без того левые, становятся откровенно пробольшевистскими. В 1922 году в Берлине Не-Буква выпускает брошюру «Николай II», которую иначе как пасквилем на свергнутого и к тому времени убитого Императора назвать невозможно. Не скрывая своей радости по поводу убийства Государя, Не-Буква явно стремится выслужиться перед большевиками и подготовить почву для своего возвращения в СССР. Новые хозяева оценили усердие «кадетского» журналиста, и в 1923 году он вместе с писателем А. Н. Толстым возвращается в Советский Союз, где принимается восхвалять советскую действительность и всячески поносить своих бывших друзей. Но свою литературную деятельность в СССР Не-Буква начал с новой гнусности о династии Романовых: в 1923 году в Петрограде выходит его книга «Романовы. Портреты и характеристики». Выпущенная затем в 1925 году брошюра Не-Буквы «Что они пишут?» претендовала стать «отповедью» писателявозвращенца белым эмигрантам. Однако выслуживание перед большевиками не помогло Не-Букве: в 1938 году его расстреляли как врага народа.

Мы сказали несколько слов о Василевском (Не-Букве) для того, чтобы читатель понял, что сведения, которые он приводит в своей брошюре, получены из первых уст, и хотя они представлены в виде опровержения, с неизменным фельетонистским ерничаньем, тем не менее они представляют определенную историческую ценность. Итак, в своей брошюре Не-Буква приводил слова писателя Н. Н. Брешко-Брешковского, сына «бабушки русской революции» Е. К. БрешкоБрешковской, естественно, в собственном пересказе, следующего содержания: «Юровский и Ермаков в июле 1918 года представили Президиуму ВЦИК головы казненной царской четы. Оказывается, стараниями Соколова была раскрыта тайна, будто бы большевики в первые годы революции практиковали такую форму отчетности о проделанной работе, как предъявление начальству отрубленных голов. На представленные головы вышестоящие комиссары косятся недоверчиво. Но Юровский настаивает: „Каких доказательств вы еще можете требовать? Вот его императорское величество, вот ее императорское величество…“ И Юровский опустил головы до земли». [1266]

Эти воспоминания Брешко-Брешковского довольно ценны, ибо его мать, «бабушка русской революции», несомненно, знала о деятельности своих «внучат»-большевиков не понаслышке (правда, писатель свою мать знал плохо, она его бросила, когда тому не было и года, но тем не менее круг общения матери был ему знаком). Тем не менее в строках БрешкоБрешковского, если только Не-Буква их не переврал, чего совершенно исключать нельзя, есть много неясностей и неточностей. Во-первых, странно, чтобы Юровский привозил царские головы президиуму ВЦИК, читай Свердлову, совместно с Ермаковым. Ермаков был слишком мелкой сошкой, чтобы участвовать в ритуале такой важности. Скорее всего, сработало постоянное упоминание Ермакова в связи с Екатеринбургским злодеянием, упоминание, создавшее впечатление чуть ли не ведущей роли Ермакова в этом преступлении. Во-вторых, в книге Соколова нет ни слова о существовании особой отчетности у большевиков отрубленными головами, как и нет упоминания об отчленении Царских Глав. В-третьих, из слов Брешко-Брешковского неясно, откуда он получил эти сведения.

Следующее известное нам сообщение появилось в 1928 году в ряде немецких газет и было перепечатано на русском языке в журнале «Двуглавый орел. Вестник Высшего Монархического Совета» [1267]Статья называлась «Участь Царской Головы»и была подписана неким пастором Куртом Руфенбургером, в других газетах — Куртом Ризенбургом. В статье говорилось, что «Весть об убийстве Царской Семьи уже 18 июля достигла Берлина, но в Берлине этому не хотели дать веры. Вышло так, что 19 июля московская радиостанция перехватила направленную из Берлина в одну большую газету радиограмму, которая вопреки распространившимся слухам об убийстве Царской Семьи гласила: „Царь и его Семья живы, спасены своими сторонниками и отвезены в надежное место“. Это сообщение очень встревожило Кремлевских диктаторов, и Троцкий затребовал у Белобородова неоспоримых доказательств тому, что „тиран России действительно подвергся заслуженной казни“. В ответ на эту телеграмму большевистские правители получили 26 июля 1918 года запечатанный кожаный чемодан, в котором находилась голова убитого Царя. Нельзя было требовать более неоспоримого доказательства того, что Царь в действительности был убит. По приказанию Ленина утром 27 июля было созвано собрание главных советских вождей, которым была предъявлена екатеринбургская посылка. Было установлено, что находящаяся в кожаном чемодане в стеклянной банке голова в действительности есть голова Царя Николая II; обо всем этом был составлен протокол. Этот протокол подписали все восемь собравшихся: Ленин, Троцкий, Зиновьев, Бухарин, Дзержинский, Каменев, Калинин и Петерс. При этом исследовании Каменев возбудил вопрос, что делать дальше с главой Царя. Большинство высказалось за уничтожение. Только Зиновьев и Бухарин предложили поместить главу в спирт и сдать в музей, где и сохранить в назидание будущим поколениям. Однако это предложение было отклонено, дабы, как выразился Петерс, невежественный народ не сделал бы из нее святыню для поклонения и не возникали бы опасные брожения. Выполнение решения было возложено на Троцкого. Решено было главу Царя сжечь в Кремле в ближайшую ночь с 27 на 28 июля». [1268]