Далее в статье со слов «очевидца» повествуется, как происходил процесс сжигания головы Императора Николая II. Сожжение это якобы происходило в Кремле, в некой «пристройке», которая находилась недалеко от Архангельского собора. В день сожжения над Москвой была страшная гроза. Сожжение было проведено в сильно нагретой печке. Присутствовали Троцкий, Дзержинский, Бухарин, Эйдук, Смирнов, Радек с сестрой, Коллонтай, Петерс, Балабанова, Лацис, Крестинский и «очевидец». «Я вижу, — писал последний, — большую стеклянную банку с красноватой жидкостью. В жидкости плавает голова Николая II. Мое потрясение так велико, что я едва могу различить знакомые черты. Но сомневаться нельзя: перед нами действительно находится глава последнего Царя Российского, неоспоримое доказательство ужасающей драмы, которая разыгралась за десять дней назад у отрогов Уральских гор. Это признают и остальные присутствующие. Бухарин и Лацис удивляются тому, что Царь так быстро поседел. И действительно, волосы и борода были почти белые. Может быть, это было следствием последних ужасных минут перед жестокой смертью, жертвой которой он пал вместе с Супругой и любимыми Детьми; может быть, также подействовали тревоги военного времени, революции и длительное заключение.

Троцкий потребовал от присутствующих составить протокол осмотра и всем подписаться. Это был, таким образом, второй протокол. <…> По окончании протокола присутствующие осматривали совсем близко банку и ее содержимое, а по их лицам было видно, что они себя чувствуют очень смущенными и подавленными. Бухарин пытается рассеять это настроение и пробует сказать что-нибудь с точки зрения революции ободряющее, но тотчас останавливается и замолкает. Даже хладнокровный Лацис нервно теребит пышную белокурую бородку и потупляет свои скошенные глаза к столу.

Тут Троцкий приказывает перенести сосуд к пылающей печи. Присутствующие расступаются, образовав проход примерно в десять шагов длины и два шага ширины. Последний путь главы Царя Российского! И как странно: когда руки заклятых врагов пронесли Царскую голову, все их головы сами собой склонились. Но это было только мгновение. Настоящие коммунисты не смеют показывать подавленности и чувствительности, когда перед их глазами совершается последний акт победы над их величайшим врагом. Пламя охватывает главу Царя Николая, и невыносимый запах горящего человеческого тела наполняет душную комнату». [1269]

В этом свидетельстве неизвестного «очевидца», по нашему мнению, отголоски реальных событий сочетаются с литературными преувеличениями и, вполне возможно, с дезинформацией. Во-первых, из рассказа «очевидца» можно сделать вывод, что он был членом большевистской партийной верхушки, так как, несомненно, только такие люди могли быть допущены к такой секретной операции, как уничтожение останков убитого Императора. При этом по тону рассказа понятно, что «очевидец» — человек, настроенный весьма враждебно к большевикам, во всяком случае, внешне. Рассказ в таком тоне «очевидец» мог вести в том случае, если бы он порвал с большевиками. Между тем мы не знаем ни одного примера, когда кто-либо из членов этой верхушки бежал бы на Запад, во всяком случае, до утверждения Сталина у власти. Напомним, что статья была написана в 1928 году. Сам тон повествования, весьма сочувственный к Николаю II и с явным осуждением большевистского изуверства, мало походил на воспоминания видного большевика.

Во-вторых, утверждение «очевидца», что голова была доставлена большевистскому руководству как доказательство убийства Императора Николая II, весьма неубедительно. Первый вопрос, который возникает по этому поводу: почему останки были доставлены так поздно, лишь 26 июля, то есть через 9 дней после убийства. В примечании к статье пастора К. Руфенбургера (Ризенбурга) редакция журнала «Двуглавый орел» так объясняла эту задержку: «Если в ответ на срочный запрос Троцкого, посланный 19 июля, советские деспоты получили чемодан с „вещественным доказательством“ злодеяния лишь 26 июля, то не значит ли это, что чемодан из Екатеринбурга не сразу попал в руки Совнаркома? В этом непонятном замедлении с доставкой ужасного „трофея революции“ не кроется ли ответ на подозрение скоропостижно скончавшегося следователя Соколова, который неоднократно высказывал предположение (основанное на ряде косвенных улик) о том, что Глава убиенного Государя была отрезана Юровским и послана в Москву для темных ритуальных издевательств. По этому предположению выходило, что сожжение тел в лесу и поливание их серной кислотой вызывалось желанием убийц скрыть факт отсутствия Главы у тела Царственного Мученика». [1270]

Однако такое объяснение не может быть признанным удовлетворительным, так как оно базируется не на выводах Соколова, а на статье Руфенбургера и свидетельствах «очевидца». Между тем весьма сомнительно, чтобы Троцкий посылал 19 июля телеграмму с вышеприводимым текстом. Зачем Троцкому было посылать телеграмму, если все обстоятельства убийства и манипуляций с трупами были, без сомнения, оговорены заранее Свердловым и екатеринбургскими убийцами? Безусловно, что если отчленение голов имело место, то оно было также оговорено Свердловым, и Голощекин или кто-то иной отвез бы отчлененные головы немедленно туда, куда бы ему указал Свердлов. Предполагаемые ритуальные издевательства могли быть при этом осуществлены после ознакомления Свердлова и того же Троцкого с содержимым «страшной посылки». Во всяком случае, Свердлов, главный организатор убийства Царской Семьи, должен был стать первым, кто увидел бы в Москве голову Императора. Тем временем в рассказе «очевидца» имя Свердлова не упоминается вовсе.

Также весьма маловероятно, чтобы Царская Глава была доставлена в Совнарком, то есть Советское правительство. Совнарком был «сборной солянкой», куда могли входить люди, которым совершенно не надо было бы знать о страшных тайнах большевистских чернокнижников и их покровителей. К тому же, как мы могли видеть, Совнарком не являлся главной движущей силой в деле убийства Царской Семьи.

Представляется также невероятным и то обстоятельство, что на сожжении присутствовали случайные люди — сестра Радека, Балабанова и т. д. Если бы такая акция имела место, то круг присутствующих при ней был бы ограничен двумя-тремя партийными вождями. Странно также, что при акции не присутствовал Свердлов. Затем непонятно, почему сожжение происходило в какой-то печке и почему голову не вынули из банки? Кто поместил банку с головой в печь? Неужели какието служащие? Это — исключено. Делать это могли опять-таки только очень доверенные лица.

В-третьих, и это, пожалуй, самое главное, из рассказа «очевидца» вообще непонятно, зачем понадобилось уничтожать голову. Ведь, как утверждает «очевидец», большевики воспринимали голову как главное доказательство убийства Царя. Зачем же это доказательство было уничтожать? Тем более что в рассказе отмечается, что поводом к требованию Троцкого привезти голову в Москву стало известие из Берлина. А если бы немцы заявили в своих целях, что Император Николай II жив? Или, наоборот, потребовали бы доказательств его убийства? Большевики ничего не теряли, если бы, полностью засекретив банку с головой, поместили ее в какую-нибудь закрытую лабораторию. Вместо этого они, по «очевидцу», сожгли ее весьма странным способом, да еще в присутствии почти что посторонних лиц.