Что же, интересно, о чём она собиралась говорить на совете.

Альмарейн потонул в тумане целиком, даже высокие шпили в квартале хаоса не проглядывались сквозь бледно-серое марево. Шар белого пламени, повисший у плеча Аластара, давал рассмотреть только пятачок под ногами, диаметром в шаг, не больше. Но даже на этом пятачке белые камни, которыми была выложена площадь, расплывались, как будто они находились под водой.

На камни он и смотрел, привалившись к высокому бортику давно замолчавшего фонтана. Скульптуры зверей и птиц с каменных постаментов таращились из тумана Аластару в спину.

— Тут одно из двух, — произнёс Орден, забрасывая ногу на бортик, чтобы обхватить её за колено. — Или Орлана совершенно умом двинулась от всего этого, либо её всё-таки сожрала Руана.

Ветер перекатывал по площади сухие листья, и от этого казалось, что вокруг них ходит кто-то бестелесный. Ходит, сужая круги. Глядя туда, где сквозь туман едва-едва проступали контуры замка, Аластар ответил:

— Нет, она была в здравом уме. И очень похожа на саму себя. Просто она была в бешенстве. Я не знаю, что предположить. Возможно ли, что это какая-то магия?

Орден с показным безразличием дёрнул плечом. В холодной ночи он даже не удосужился накинуть что-то поверх алой рубашки Амира.

— Возможно. Откуда я знаю? Я к ней даже приблизиться не успел. И уж точно в замок больше не сунусь. Многовато чести.

Орлана приказала выкинуть Ордена из замка, даже не взглянув на него. Тот не слишком-то сопротивлялся — что вообще может сделать замковому гарнизону мальчишка-маг, которого даже в академию не приняли?

— Вот так, — вздохнул он преувеличенно горестно. — За всё добро, которое я ей сделал. Благодарность, понимаете ли. И что ещё она натворила?

Аластар покачал головой.

— Не так уж много. Выгнала целителя, помощь которого, кстати говоря, ей бы совсем не помешала.

— Странные дела, — произнёс Орден и надолго замолчал.

Аластар сузил глаза, всматриваясь в туман, как будто очертания замка могли бы рассказать, чем занята сейчас Орлана. Он знал её уже очень давно и уже давно не питал никаких иллюзий. Он видел её разную: испуганную, чуть живую, бьющуюся в истерике.

Когда только умер отец Орланы, и ей пришлось взять на себя весь груз имперских проблем, её сложно было назвать хорошей правительницей. Её вообще сложно было называть правительницей — горе и паника стёрли в ней всё остальное. У Аластара она вызывала разве что жалость. Он понимал, что глупо сердиться на женщину, да ещё такую молодую.

Он её защищал, как мог, и подавал руку, когда следовало, но ограждать от всего мира, конечно, не получалось.

И его весьма удивило, когда Орлана показала, наконец, характер. Она злилась, как только натыкалась на презрительную усмешку какого-нибудь из наместников. Она кусала в кровь губы, когда слышала, как советники заглаза называют её ребёнком. Она запиралась в кабинете и плакала. Она запиралась и ночами пила вино, сидя на подоконнике. Аластар отнимал у неё бокал и, тоже однажды не выдержав, разбил его об пол в мелкие дребезги.

Орлана зло огрызалась. Аластар никогда не опускался до откровенной грубости, но бывало, намекал ей, что женщине не место в политике такого уровня — отсюда все проблемы. Но он никогда не стал бы её обижать. Орлана была неплохой: временами доброй, вполне приемлемой внешне и даже умной, насколько вообще такую характеристику может заслужить женщина. Перед тем как стать настоящей императрицей, ей пришлось пройти долгий путь по горячим углям и битому стеклу.

И к тому же, она никогда не была ему безразлична. Прошло много времени, всё изменилось, но прошлой ночью Аластар обнимал и целовал в шею спящую Орлану, а этой — он размышлял, что будет делать, если до утра она не передумает выгонять его из столицы. Размышлял, и ледяные иглы кололи его изнутри.

Ему было до смерти жалко Орлану, которая отчаянно искала виноватых, как будто тем могла бы спасти умершего ребёнка. Но стоило Аластару вспомнить её спокойный голос и предсмертно бледное лицо, ему делалось не по себе. Такой он не видел её никогда.

— Пойдёшь на совет? — Голос Ордена вывел его из задумчивости. Аластар обернулся: великий маг сидел теперь совсем близко и покачивал ногой, свешенной с бортика фонтана.

— Да.

Орден отвернулся, усмехнувшись:

— Ну и дурак. Мало наслушался? Или всё ещё лелеешь надежду, что завтра она бросится тебе на шею и будет умолять о прощении?

— Нет. Я хочу знать, что с ней произошло.

Ветер притих, затаился в укромных местах за домами, в щелях и трещинах камней. Листья больше не плясами вокруг фонтана. Вот только в ночном воздухе поселился пронизывающий холод. Аластар поёжился под плащом.

— Тебе ещё не ясно это? — безразлично отозвался Орден. Он уже отодвинулся и смотрел в сторону. И его негромкий голос долетел до Аластара чудом — или в морозном воздухе все звуки становились звонче.

— Нет. Она захотела поговорить со мной, как только поднялась с постели. У неё не было бы времени дойти до такого решения сегодня, а Орлана никогда не принимает решений ни с того ни с сего. Она узнала что-то вчера, когда угодила в ловушку. Что-то произошло там.