Он почти постоянно думал о Кларе. Он совершил постыдный поступок, а она узнала об этом и бросила ему это в лицо именно в тот момент, когда он ставил себя в глупое положение, уверяя ее в своей любви и почти поверив в это сам. Он ненавидел ее и очень жалел, что сделал такой безумный шаг и женился на ней. Долговая тюрьма была бы лучшим выходом. Все равно его отец не позволил бы Фредерику долго там томиться. Хотя долговая тюрьма была также лучше, чем печаль отца.

Он больше не хотел видеть свою жену. И избегал бы ее, если бы это было возможно. Ему придется придумать после Рождества какое-нибудь объяснение для матери. Ему не требовалось смотреть в глаза Клары и видеть в них презрение. Для подобных целей у него было зеркало.

И все же он волновался за нее. Он чувствовал непреходящую скуку и одиночество ее жизни и чуть ли не лопался от гнева на ее отца, который практически задушил ее своей любовью и сделал ее жизнь невыносимо унылой. Она получала большее удовольствие от их коротких прогулок, чем любая другая женщина наслаждалась бы путешествием по самым веселым европейским столицам. Ей больше нравилось сидеть или лежать на траве около беседки, и она не стала бы счастливее, уложи он ее на кровать, усыпанную драгоценными камнями. А ее открытый четырехместный экипаж, как она писала ему, был самым замечательным из подарков, которые ей когда-либо дарили.

Ей были нужны воздух, солнце и дружеское общение. Для компании у нее была Гарриет Поуп и множество внимательных соседей. Он начал писать ей, настаивая на том, чтобы она дышала свежим воздухом и почаще находилась на солнце. Читая ее еженедельные ответы, он с удовлетворением отмечал, что она слушалась его. Слушалась! Такая женщина, как Клара, повиновалась такому, как он? Просто он был ее мужем. Своего отца она тоже всегда слушалась, и он поместил ее в тепличные условия. Ее письма всегда были короткими и официальными. Фредерик искал в них хоть что-нибудь, что отдаленно напоминало бы личное, но тщетно за исключением, пожалуй, замечания о ландо.

Он старался не думать о ней. У каждого из них была своя жизнь, к счастью, отдельно друг от друга. Он получил деньги, в которых так отчаянно нуждался, а она — респектабельность, как того и хотела. Теперь они друг другу ничего не были должны.

Лорд Арчибальд Винни вернулся в Лондон в конце сентября и на следующий день после прибытия нанес визит другу.

— Фредди, мальчик мой, ты преуспеваешь, — медленно протянул он; иногда ему нравилось говорить таким тоном. Он обвел глазами салон, поднеся к глазу монокль. — Женитьба на богатой невесте оправдала себя, как я погляжу.

— Дом — свадебный подарок моего отца, — ответил Фредерик.

Лорд Арчибальд хохотнул и изящно опустился в кресло.

— И как себя чувствует счастливый новобрачный, — спросил он, — живя вдалеке от милой женушки? Семейное счастье оказалось слишком сладким?

— У меня дела в городе, — сказал Фредерик. — А Кларе более комфортно за городом.

Его друг запрокинул голову и рассмеялся.

— Дела? — переспросил он. — Зарабатываешь деньги, старина, так?

— Иногда мне сопутствовала удача, — ответил Фредди.

Он обнаружил, что изучающий монокль лорда Арчибальда задержался на нем.

— Подобные слова всегда подразумевают, что ей сопутствовал немалый проигрыш, — сказал он. — Это еще один случай, когда пригождается богатая жена, Фредди. Я тебе завидую.

Лорд Арчибальд был богатым, как Крез, и к тому же являлся наследником герцога. По слухам, его дед уже в течение года или больше находился при смерти.

Фредерик налил другу бренди, а себе — стакан воды.

— Ага, молчание, — сказал лорд Арчибальд, подняв стакан с бренди к глазам, прежде чем отпить из него. — Фредди, мальчик мой, неужели мои комментарии бестактны? Ты считаешь себя женатым человеком?

— Я и есть женатый человек, — ответил Фредерик.

— Тогда я не скажу на эту тему больше ни слова, — ответил его друг. — У тебя что-то было с ее обворожительной компаньонкой?

— Было? С мисс Поуп? — Фредерик нахмурился. — Конечно, нет, Арчи. За кого ты меня принимаешь?

Монокль снова был направлен на него.

— Ты мне сказки тут не рассказывай! — сказал лорд Арчибальд, — Женатый человек. Не говори меня, что вел монашескую жизнь с момента возвращения в Лондон, Фредди. Сама мысль об этом ужасна и мучительна. — Он содрогнулся.

Фредерик впервые с начала беседы ухмыльнулся.

— Не совсем, — ответил он. — Ты уже пробовал девочек из борделя мадам Аннет, Арчи? Они нечто особенное.

— Ты должен порекомендовать мне самую прекрасную и восхитительную, — ответил его друг. — Когда я испробую ее прелести, тогда и посмотрим, соглашусь ли я с тобой.

Они продолжили дружеское общение, и лорд Арчибальд сдержал свое слово, больше не упоминая о браке. Однако Фредерик был раздражен. Его друг, похоже, был абсолютно уверен, что в браке Фредерика не было ничего такого, что могло удержать его дома. Это было скрытое и, вероятно, непреднамеренное оскорбление в адрес Клары.