– Но хуже всего приходится родственникам этого мага, - добавил Ракки, демонстрируя всё ту же ослепительную улыбку.

– Это почему?

– Да потому что они отчаялись уже получить совё законное наследство.

И после этих слов он расхохотался. А когда, наконец, успокоился, то заставил меня опять вникать в грамматику Лазурнитского языка, от которого, честно говоря, меня уже начинало тошнить.

На самом деле все существование жителей темной империи, да и почти всей подводной живности в целом, начиная от начала их истории и заканчивая нашими днями, покрыта толстым слоем тайны, отскребать который получается очень плохо. Но вот то, что обычно принято считать, говоря о подводниках и жителях темной империи: все они произошли от некоего морского существа, живущего в самых глубоких впадинах, в непроницаемой толще мглы и воды. Кто-то считает, что это еще один дракон, кто-то утверждает, что это совершенно инородный и чуждый разу, попавший сюда из другого мира. Однако именно он, этот некий разум, приложил свои руки, щупла и прочее к зарождению подводной жизни. Позже некоторые твари выползли на сушу, к ним приложили руки джины, так и пошло. Вот пожалуй и в все, что стоит знать на ознакомительном уровне о Темной империи.

Ну и, пожалуй, те, кто еще заслуживает хотя бы простого упоминания - это всевозможная нечисть, которая по понятным причинам не входит не в одну из вышеупомянутых империях, но встречается небольшими группками то тут то там.

В тот же вечер случилось то, что значительно облегчило осуществление нашего с Ракки плана. Как всегда, неожиданно дверь исчезла, и в ней вновь показалось лицо пыточных дел мастера. Хотя в этот раз его и не сопровождали верные пёсики (или всё-таки спряталась парочка за стенкой, на всякий пожарный??), меня всё равно передёрнуло от страха. Нет, ну мало ли, что ему на этот раз в голову взбредёт?! Он так и не знал, как ко мне относиться: то ли уважительно, как к настоящему послу из Тьмутаракани (или откуда я там?), то ли как к обычному преступнику, об этом свидетельствовали нервно дергающиеся руки. Однако, он выдавил из себя вымученную улыбочку и что-то сбивчиво затараторил. Я так и не понял, к кому же он обращается, наверное, всё-таки к джинну, ибо знал, что в языках я не разумею, но во время своего монолога он не переставал сводить с меня своего настороженного и испуганного (?) взгляда.

Ракки кратко ответил ему, и аудиенция на этом закончилась. Он так же быстро ретировался и юркнул в дверной проём, если слово "юркнул" вообще применимо для столь массивной туши.

– И что на этот раз хотел этот неугомонный?
– спросил я, когда в полной мере удостоверился, что опасность миновала.
– Неужели, извиняться пришёл и сказал, что отпускает меня на все четыре стороны?

– Ну почти, - рассмеялся Ракки.
– На самом деле, он сказал, что нам придётся еще подождать, пока начальник тюрьмы не вернётся из отпуска. Сказал, мол, что не может решать такие вопросы самостоятельно, хоть и поставлен заместителем на время отпуска главного.

Не может решать! Ну, да! Конечно, может доля правды в этом и была, и он, действительно, не уполномочен... но мне почему-то показалось, что здесь сыграл обычный человеческий фактор - страх. Вряд ли бы ему хотелось вылететь с работы, да и ещё получить по шее из-за какого-то странного типа, который сидит в камере и воображает себя чуть ли не королем. И уж тем более не хотелось ему получить вдвойне, если утверждения этого типа окажутся правдой. Уж лучше пускай босс отдувается....

– Хм... и когда же он вернётся?

– Да кто ж его знает. Думаю, через месяц, не раньше.

– Через месяц? Так, это же здорово, как раз нам на руку - обрадовался я.
– Хоть выучить все успею!

– Так вот и я о чём!
– подхватил джинн.

Последующие дни также не отличались оригинальностью, я постоянно зубрил какую-то "абракадабру", а Раки рассказывал об особенностях своего мира, да и о себе тоже. Я, в свою очередь, охотно делился интересными случаями и историями из своей жизни. За время, проведённое в камере, мы успели поговорить буквально обо всём и лучше узнать друг друга. Никогда бы не подумал, что тюремное заключение помогает заводить новых и, что немаловажно, хороших друзей!

В камеру к нам никто больше не наведывался. Нам оставалось лишь гадать, когда же начальник тюрьмы выйдет из отпуска и приступит к своим обязанностям. Однако, меня больше интересовала его реакция, когда до него долетит весть о том, что важная персона попала в камеру по ужасному недоразумению.

Честно сказать, я уже совсем сбился со счёта, в какой из очередных дней моего изучения языка дверь в камеру открылась и на пороге появились всё те же собакообразные стражники. Тут я понял, что настало время продемонстрировать всё, чему я научился.

– Наш главный прибыл и желает поговорить с послом, - быстренько перевёл мне Ракки.

Дальше я использовал весь свой актерский талант и выдавил из себя примерно следующее:

– Вы есть наглые и очень безобразный существа. Я посол попасть в беду. Ваша страна плохой место, где убивать и грабить гости из других мест. Я требовать видеть ваш главный. Этот джинн идти со мной переводить. Я плохо разговаривать ваш безобразный наречий.

После этого собаки повели нас по нескончаемым коридорам, предварительно заковав в наручники, пока мы не остановились перед большой, украшенной золотым литьём, дверью.

Так, как сейчас, я не нервничал даже на экзаменах. Пока один из стражников скрылся за дверью, а остальные остались нас караулить, Ракки, как мог, пытался успокоить меня, обращаясь на русском. Он шептал о том, что всё будет здорово, что, в случае чего, он может попробовать воспользоваться магией в целях самообразования, хотя я никак не мог понять, какое тут может быть самообразование, когда тебя, того и гляди, спустят в подвал и там прикончат. Больше всего на свете мне хотелось проснуться и понять, что всё это было кошмаром. Но, с другой стороны, было поздняк метаться. Если уж раньше не проснулся, значит, это всё по-любому не сон.