В диске кончились патроны. Поддубный стал менять его и в это время заметил адъютанта.

— Надо отходить, а то в мешке очутимся! Соседи наши…

— Чего ты причитаешь? — злобно перебил адъютанта Поддубный. — Видишь, сколько их… Только и поработать нам!.. Беги во второй взвод, передай — пробраться по приречным зарослям в тыл фашистов, ударить им в спину! Узнай и об арьергардных группах. Где они?.. Выполняй!

Адъютант побежал, а Поддубный, переменив диск, снова припал к пулемету.

Сюда, на окраину Родников, противник стянул значительные силы. Во время одной из контратак партизаны захватили в плен унтер-офицера. На допросе он сообщил, что у большака сосредоточено больше двух полков эсэсовцев. Поддубного передернуло, когда он узнал, что только против двух его взводов немецкое командование бросило целый батальон.

— Идиоты! Бросайте хоть два, хоть три батальона — все равно не пройдете! — взглянув в сторону позиций противника, он зло выругался и приказал: — Стоять насмерть!

За время продолжительного и тяжелого боя поддубновцы доказали, что они могут стоять насмерть. Им пришлось держать оборону на самых ответственных и решающих участках: одному взводу — вокруг дороги, что ведет на Ниву, второму — у переправы через речку Роднянку, перед самым мостом. Противник бесконечно повторял огневые налеты, потери в рядах поддубновцев увеличивались. В отделениях оставалось по два — три человека, но они ни на шаг не отступали от своих позиций. И каждый раз, когда противник после огневого налета бросался в атаку, они, грозные и страшные в своем гневе, словно сказочные богатыри, поднимались от земли и отбивали нападение.

К Поддубному поступали нерадостные вести о потерях, о нехватке патронов, о слабых местах в обороне. От этих сообщений он только еще больше входил в ярость.

Вернулся адъютант.

— Второй взвод отрезан от нас и оттеснен к большаку! Арьергарды проходят через Родники.

— Что-о?! — повернул голову Поддубный, выпустив из рук пулемет. — Уже арьергарды проходят?.. Дьяволы они! Почему же нам не сообщили?

— К нам ехал посыльный, я встретил его.

— А-а… — протяжно произнес Поддубный и, увидев, что к кладбищу продвигается новая цепь противника, снова припал к пулемету; он дал несколько очередей и затем, прекратив на мгновение огонь, крикнул адъютанту: — Передай отделениям — пусть отходят. Через деревню! Ты же держи коней наготове!

— А вы? Прикрывать отход? Может быть…

— Выполняй приказ! — сурово остановил адъютанта Поддубный и переменил диск.

Адъютант устремился вдоль позиции. Где полз, где делал перебежки. Передав отделениям приказ об отходе, он поспешил к выгону, вблизи которого, в глубоком яру, стояли на привязи кони.

Партизаны выходили из боя. Группками они пробегали по выгону, направляясь к большаку. Адъютант проводил их взглядом и стал смотреть в сторону кладбища. Шли минуты, а Поддубный все не показывался. Стрельба возле кладбища утихала… Адъютант тревожно всматривался во мглу. И вдруг при свете взвившейся в небо ракеты он заметил невдалеке от себя множество фигур. Они приближались к деревне по приречной низине. Некоторые из них продвигались к кладбищу. Адъютант заспешил к Поддубному.

— Товарищ командир! Гитлеровцы вступили в деревню!

Увлеченный стрельбой, Поддубный ничего не слышал. Тогда адъютант сильно толкнул его в плечо и закричал уже возле самого уха:

— Нас окружают!

— Не бойся, прорвемся! — воскликнул Поддубный и, выпустив длинную очередь, наконец оторвался от пулемета, вскочил на ноги. — Пошли!.. Вот уж дал, так дал этим гадам!

Они мгновенно очутились возле своих коней, сели в седла и стремительно выскочили из яра. Но сразу же остановились: перед ними в темноте двигались по выгону колонны противника.

— Здорово же мы отстали от своих, — пробормотал Поддубный.

— Давайте огородами объедем Родники, — посоветовал адъютант.

— Глупости! Только время потратим. Лучше рванем прямо, проскочим в темноте, — ответил Поддубный и, держа наготове ручной пулемет, решительно направил коня к деревне.

Адъютант почувствовал, как по его спине пробежали мурашки, но ни на секунду не задержался на месте. «Ничего, сначала всегда боязно, — успокоил он себя. — Разве мне привыкать? Чего только не пережил с Поддубным!..»

Гитлеровцы входили в деревню. Шли пехотинцы, грохотали повозки, по краю дороги проезжали всадники и мотоциклисты. В этот шумный поток влился и Поддубный с адъютантом. Они проехали по центральной улице с полкилометра и перед сельской площадью повернули в сторону, в один из приречных переулков. Поддубный, видимо, намеревался пробраться через речку вброд и напрямик попасть к большаку. Но от этого намерения пришлось отказаться: вдоль речки цепями продвигались гитлеровцы, освещая ракетами окрестность. Поддубный повернул коня от приречья. Въехали в один переулок, потом во второй, кружились по темным, пустым местам несколько минут, наконец, попали к мосту. Пока что все шло неплохо, так, как, пожалуй, и не думалось там, на выгоне. Но только они проехали мост, раздался окрик: