— Мама, и ты состоишь с этим бомжом в близких отношениях и пускаешь его к нам в дом? — с отчаянием спросила я и, не обращая внимания на нож, со всей силы ударила ногой по деревянному ящику, уронив недопитую бутылку водки на землю. — Еще раз подойдешь к моей матери или ступишь на порог нашего дома — я тебя сама твоим же ножом зарежу!

Взяв мать за руку, я повела ее прочь от бомжей и принялась стыдить, чтобы она почувствовала хоть какую-нибудь неловкость за то, что докатилась до такой жизни.

— У нас денег нет, понимаешь?!

— Ну, прости меня, доченька, — жалобно говорила мне мать, дыша на меня перегаром.

— Я твое «прости» на хлеб не намажу и сестер не накормлю.

— Прости…

Вернувшись домой, я распахнула дверь спальни и разбудила спящую Дашку.

— Ты где всю ночь шаталась? И почему в школу не ходишь?

— Ты что, не с той ноги встала?

Взяв сестру за плечи, я хорошенько ее тряхнула и, отчетливо выговаривая каждое слово, произнесла:

— Уже все знают, что ты на трассе стоишь.

— Что ты несешь? — перепугалась сестра.

— Ты как со старшими разговариваешь?! Я тебе что, подружка?

— Не кричи на меня.

— Я смотрю, пока я с вами не жила, вы здесь все просто сошли с ума. Одна на панель вышла и школу забросила, другая спилась да с бомжами связалась, только Тонька еще человеческое лицо не потеряла!

— Оля, а ты к нам жить вернулась, что ли? — протерла заспанные глаза сестра.

— Вернулась.

— А может, ты лучше будешь жить там, где жила?

— Нет. Теперь я буду жить с вами.

— Что-то шуму от тебя много.

— Привыкнешь. Теперь вам всем придется ко многому привыкать. Теперь ты всегда будешь ночевать дома и ходить в школу. Ладно, отсыпайся. Позже серьезно поговорим.

Посмотрев на едва вменяемую мать, я указала ей на соседнюю кровать и холодно произнесла:

— Тебе тоже не мешает выспаться, а после привести себя в божеский вид.

— Пусть она в другой комнате отсыпается, — поморщилась Дашка. — От нее перегаром несет и бомжатиной какой-то. Почему я этим дышать должна?

Я открыла окно:

— Так лучше? Сейчас Тонька придет и сядет в соседней комнате уроки делать.

— Не смеши! Она их в жизни не делала.

— Теперь будет. И ты тоже.

Дашка отвернулась к стене, давая понять, что она хочет спать. Уговорив мать тоже поспать, я закрыла за ними дверь и, услышав звонок мобильного телефона, почувствовала, как бешено заколотилось в моей груди сердце. Я была уверена, что звонит Олег, но, увидев, что на дисплее мобильного высветился номер Алины, испытала настоящее разочарование.

— Оля, ты сегодня в спортивный клуб приедешь? — поинтересовалась Алина.

— Нет, — с горечью ответила я ей. — Меня Олег бросил.

— Почему?

— Алина, долго рассказывать, да и слишком больно мне об этом говорить.

От безысходности я зарыдала в трубку и вновь уселась на ступеньку.

— Алина, как мне плохо! Ты даже не представляешь, насколько. Как же больно падать…

— Скажи, где ты. Я сейчас к тебе приеду. Выговоришься, станет легче.

Не раздумывая, я назвала Алине свой адрес и принялась тупо ждать ее на крыльце.

Через некоторое время к дому подъехал огромный джип, и из него выскочила Алина. Она подозрительно огляделась по сторонам и торопливо спросила:

— Оля, ты что здесь делаешь?

— Я здесь живу.

Мне было стыдно приглашать Алину к себе в дом, поэтому мы сели на одну из ступенек крыльца, застелив ее газетой. Вскоре из школы вернулась Тоня, которая испуганно покосилась на Алинину машину и быстро проскользнула в дом.

— Это моя сестра. Младшая. Пока самая положительная из всей нашей семейки Адамс, — поспешила объяснить я Алине.

— А что, все остальные — только отрицательные персонажи?

— Представь себе! Один другого хуже.

— Я и подумать не могла, что ты живешь в таких условиях, — растерянно сказала Алина и покосилась на ветхий дом. — Послушай, а он не упадет?

— Не знаю. По идее не должен.

— Что-то я в этом сомневаюсь.

— Да я в нем столько лет прожила. Не упал.