К тому же только, может, одна из двадцати имела следы присутствия хозяев, остальные казались совершенно необитаемыми. Единственное важное наблюдение, которое я сделала из трехчасового блуждания по порту, это то, что на обитаемых яхтах трап опущен, а на тех, где хозяева отсутствуют, он поднят сантиметров этак на пятьдесят над пирсом. Немного, но все-таки кое-что.

Солнце садилось. Я возвращалась в отель по улицам, заполненным двумя категориями отдыхающих: одни весело шлепали по пяткам тапочками и нежно обнимали надувные матрасы, возвращаясь с пляжа, другие так же весело стучали каблуками туфель и тоже нежно обнимали, но уже не матрасы, а своих спутников. Шла предвечерняя смена декораций на курортной сцене: море затемнялось и уплывало за кулисы, а на авансцене появлялись ярко освещенные столики террас и ресторанов. Рыбы из морских глубин перемещались на тарелки, и следом за ними бывшие пловцы и рыбаки тянулись за столики.

Марина уже перешла к сырам, когда я доковыляла до ресторана и двинулась к ней через зал. Глядя на нее как бы со стороны, я всегда удивляюсь тем комбинациям, на которые пошла природа, создавая мою подругу. Светлые волосы и огромные серо-голубые глаза без признаков близорукости являются символами ее романтичности. Морщинки на лбу и крупный выразительный нос отражают недюжинный интеллект и твердость характера. Небольшой с чуть порочным изгибом рот — печать чувственности на ее достаточно противоречивом лице. Но больше всего меня трогают ее маленькие ступни с круглыми пяточками, которыми заканчиваются крупные длинные ноги так любимой в эпоху Возрождения конусовидной формы, и ямочки, но не на щеках, а на плечах, которые видны всегда, когда Марина надевает открытые платья. Вот и сейчас, приближаясь к ней со спины, я задержала взгляд на этих трогательных ямочках, которые подчеркивают женскую природу силы, исходящей от нее. Именно это сочетание и заставляет мужчин так часто терять от Марины головы, которые она с решительностью библейской Юдифи складывает в мешок. «Господи, опять головы», — поймала я себя на ассоциации.

— Привет, ну что у нас с головой Бурбона? — спросила я, присаживаясь с тарелкой к столу.

— А что у нас с головой Алана? — спросила Марина.

— Не обнаружила, — вздохнула я.

— У меня тоже никакой информации в прессе, кроме готовящегося приезда в Марбейю короля Хусейна, — сообщила Марина, пребывая в задумчивости, идти ли ей за десертом или поберечь фигуру.

— А он что, тоже Бурбон? — Овощные закуски на тарелке не угрожали моей фигуре.

— Вроде нет, хотя все они кузены, так что уж не знаю, — Маринины колебания разрешились в пользу десерта.

— Ладно, хочу пива, — сказала я, вспомнив о лишениях, выпавших на мою долю днем.

— Закажи, сейчас кто-нибудь подойдет. — Марина пошла к сладкому столу.

Я подняла глаза и поискана глазами официантов. Они убирали посуду со столов, но ни на мои призывные жесты, ни на условный пароль «Ола», свидетельствующий о моем намерении вступить с ними в контакт, не отозвались.

— Да, сегодня не наш день, — вздохнула я.

— Пошли-ка после ужина в номер. Надо отдохнуть перед завтрашней поездкой, — предложила Марина, и в отличие от предыдущих дней это не вызвало у меня протеста. Прогулка сильно убавила мою резвость.

С утра перед экскурсией в Гранаду я решила сбегать искупаться, чтобы не терять целый день без моря. Над водой еще поднимался утренний туман, берег был пуст, чист и прохладен. Вода приняла меня в свои теплые объятия и долго не выпускала. Я несколько раз подплывала к берегу, начинала выходить, но, не удержавшись от соблазна, падала в чистую лазурь воды и снова уплывала от берега. Море часто напоминает мне нежного возлюбленного, ласки которого так сладки, что невозможно разжать объятия. Когда я вырвалась из морского плена, пляжные служители уже расстилали матрасики по лежакам и открывали зонтики — пляж начинал работу.

Весело шлепая тапками по пяткам, я направлялась в отель, когда неожиданно на полдороге встретила Марину.

— Ты куда это? — изумилась я.

— А ты откуда? — строго спросила она.

— С купания, сейчас зайду переоденусь, поем и поедем, — сообщила я ей свою программу.

— Когда все это сделаешь, мы уже никуда не поедем, — Марина показала на часы. — Я взяла твою сумку, пойдем на автобус.

— Но я не могу ехать в шлепанцах! — возмутилась я.

— Ты можешь не ехать вообще или ехать в шлепанцах, — Марина решила использовать грамматическую мощь русского языка.

— А фотоаппарат? — Это была моя последняя надежда забежать в номер.

— Взяла. Деньги, очки и шляпу тоже взяла. Пошли, человек-амфибия! — Она двинулась в сторону автовокзала, а я, вздохнув и расчесав руками еще мокрые волосы, отправилась за ней.

Что делать, экскурсионная программа — это святое, к тому же мне действительно очень хотелось посмотреть на сказочный эмирский дворец, сады Хениралиты, так по-испански звучит Семирамида, роскошь и красота которых вошли в поговорку на всех континентах. Так что я была рада, что Марина не дала мне опоздать и позаботилась собрать мои вещи, необходимые в поездке.

Путь нам предстоял не близкий: километров двести в глубь материка к подножию гор Сьерра-Невада. На мое недоумение, почему большинство исторических мест расположено так далеко от моря, Марина не хуже экскурсовода объяснила, что Средиземное море было освоено для судоходства с древних времен и не только в торговых, но и в военных целях. Враг в этих краях всегда приходил с моря, поэтому крупные города, имеющие политическое значение, строили в глубине материка. Так легче было организовать их оборону. На побережье возводили либо крепости, вроде Малаги, либо рыбачьи деревушки, такие как наша Бельальмадена.