— Да, но высадки, которые вы приводите в пример, происходят не на территории третьей страны! — повысил голос и начштаба. — Эти высадки происходят в пределах нашей юрисдикции. И даже если это и не так, каждая операция тщательно готовится и основана на точных, подтвержденных в соответствии с нашими правилами разведывательных данных. А не на ваших домыслах, сударь! Вопрос закрыт. Обратите внимание на Танжер, если вас не затруднит!

Экран погас — в Санкт-Петербурге отключили канал…

Знаете, что самое интересное во всей этой ситуации? То, что на месте Шенна я бы говорил то же самое. В точности абсолютно то же самое, господа! Полностью отсутствует хоть какая-то развединформация, оправдывающая проведение операции, тем более с таким риском, на территории третьей страны, да еще в районе с сильным радарным прикрытием. Операция не подготовлена — это только дураки думают, что спецназ готов действовать всегда. На самом деле захват — это вершина айсберга. Участники захвата напишут книгу, но они никогда не напишут о том, кто и как нашел этот объект, кто раздобыл его внутреннюю планировку, кто обеспечивал доразведку и текущее наблюдение, кто готовил технику, кто строил городок для тренировок с точно таким же расположением комнат, кто прокладывал безопасный маршрут для вертолетов и обеспечивал их дозаправку. Успешная специальная операция — это труд сотен людей, начинающийся задолго до штурма. У нас же было несколько часов и мои предположения.

Так что Шенн был прав. Случись что — а при плохо подготовленной операции шанс, что что-то случится, велик, — отвечать придется ему. Мне тоже, но если он даст согласие на операцию — в первую очередь ему. Вверх по карьерной лестнице быстро продвигаются те, кто никогда не ошибается, по крайней мере имеет такую репутацию. А лучший способ не ошибаться — ничего не делать.

Проблема в том, что я не Шенн. Я — это я. И отвечать за бездействие мне придется своей совестью.

Сколько раз мы будем упускать шанс? А?

Я достал телефон. Подключил его к системе закрытой связи через переходник — никак по-другому не дозвониться. Я никогда не пользовался дружбой с Его Величеством с целью решения ТАКИХ проблем. Нет, когда нужны новые вертолеты или что-то в этом роде — тут я и глазом не моргну. Дело есть дело, никаких обид. Но подчиненный, который оспаривает уже принятое командиром решение, апеллируя к высшей инстанции, это… последнее дело. Это первый шаг на пути к развалу всей командной вертикали. И любой мало-мальски разумный офицер это понимает…

И я это понимал…

— Я слушаю…

Телефон был прямой. Знали его очень немногие…

— Это Воронцов. Я в Танжере, — коротко сказал я, — здесь чрезвычайная ситуация. Похищен наш офицер, капитан Бородин, предположительно — террористами. Мне нужна санкция на проведение операции с высадкой десанта на испанской территории.

Николай помолчал. Десантный офицер, мы говорили с ним на одном языке.

— А мнение Главморштаба?

— Операция не подготовлена. Категорически против.

— Твое мнение?

— Я готов идти вместе с десантом.

— Кто там может быть?

— Да, он, — ответил я.

Николай хмыкнул.

— Ты где сейчас?

— На «Авроре». Порт — Танжер.

— Хорошо. Налаживайте связь.

Основные события происходили внизу. В темном, с сырым духом воды подземелье, в котором в выдолбленных в стене нишах хранятся бутылки харама. Бутылки, которые пьют неверные. Иногда эти бутылки пропадают, но это, наверное, шайтаны. Больше некому, потому что неверных в этом подземелье нет.

Небольшая группа повернулась к генералу, как только он спустился вниз по поскрипывающей, неустойчивой лестнице. Генерал сильно постарел за последнее время, глаза блестели от стресса и недосыпа…

Один из боевиков — бородатый, крепкий — толкнул вперед молодого, с затравленным взглядом и короткой крысиной бородкой.

— На колени!

Молодой не вовремя бухнулся на колени — и Карим исправил оплошность. Традиция вставать на колени — чисто светская традиция, один из признаков тагута, ибо правоверный не может вставать на колени ни перед кем, кроме Аллаха во время намаза. Если же встает, то делает грех и он, как бы уподобляя Аллаху сотоварища, и тот, перед кем встают на колени. Даже Его Величество Николай III Романов не требовал, чтобы перед ним вставали на колени. Но здесь, в террористической группировке, это мало кого волновало.

— Ты знаешь меня? — спросил генерал.

Акмаль Мера далеко не ушел — его схватили прямо на улице. В мусульманских кварталах у стен есть глаза и уши, уйти можно, только если у тебя есть и оружие, и решимость его применять. За время поездки он чудом умудрился не обосраться от страха. Но сейчас он был близок к этому. Потому что перед ним был генерал Абубакар Тимур, лидер террористов, за которого русские давали несколько миллионов рублей золотом. И Мера понял, что единственный шанс спастись — говорить, что он никого и ничего не знает.