– Ну вот, стол еще ему тащи, – заворчал рыжий, но тут же осекся под быстрым взглядом Филимона. Осекся и поспешно вышел, по всей видимости – за столом.

– Что ж, – прощаясь, ухмыльнулся следователь. – Желаю хорошо потрудиться. Смею напомнить, от этого зависит ваша жизнь, господин… владелец тимара.

Феодор, пыхтя, внес стол и с грохотом поставил его у стены.

– Вот и славно! – Почесав затылок, Лешка задумался – чего бы еще такого потребовать? Так и не успел придумать – оба его знакомца поспешно вышли. Лязгнула засовом дверь – крепкая, дубовая, такую не выбьешь. Юноша с любопытством осмотрелся вокруг. Стены камеры – небольшой, площадью примерно три на четыре метра – были сложены из тесаного серого камня. Высоко, под самым потолком – решетчатое оконце, сквозь которое в узилище проникал яркий утренний свет. Кроме принесенного Феодором стола, из мебели в камере имелась только узкая лавка, намертво приделанная к стене. Отхожего места не было – значит, будут выводить на оправку…

Что ж, надобно что-то придумать… Написать всего побольше, чтоб заколебались проверять! Итак, Константин… Как, блин, его? А, не вспомнить… Ладно, напишем что-нибудь…

Гусиное перо шустро побежало по бумаге, оставляя после себя ровные ряды букв. Фантазия узника работала бурно – исписав один листок, он потянулся ко второму, а затем – и к третьему… пятому… восьмому…

Пришедший утром, сразу после оправки, следователь Филимон и не скрывал своего удовольствия. Присев на край стола, тут же принялся читать, время от времени удивленно округляя глаза и кое-что уточняя.

– Вот тут вы пишете – «Константин справедливо считается неуловимым и пользуется абсолютным доверием султана». Кто вам сказал о доверии? Сам султан?

– Нет. – Лешка покачал головою. – Его первый визирь. Ну, тот, что курирует всех лазутчиков.

– А! Я давно догадывался, что у турок есть подобная должность, – довольно осклабился Филимон. – Со мною, правда, многие не соглашались – и вот, все подтвердилось.

Он снова с жадностью погрузился в чтение.

– Тарья… Харко… Томас… Странные какие-то имена у ваших агентов!

– Это клички.

– Я так и подумал… А вот здесь… Юкка Неваляйнен – ударник… Что еще за ударник?

– По праздникам бьет в барабаны на Амастридском форуме.

– А… ну, тогда мы его скоро поймаем! С вашей помощью, господин… Я ведь так и не знаю вашего имени?

– Меня зовут… Таркан-бей. Можете для благозвучия прибавлять – эфенди.

– Господи! Так вы и в самом деле не из простых?

Лешка ухмыльнулся и приосанился:

– Второй день вам это втолковываю, уважаемый господин Филимон! Или… это не ваше имя?

– Да нет, меня и в самом деле так зовут – Филимон Гротас.

– Ох! – Юноша потрогал распухший нос. – Что ж вы меня так избили, господин Филимон?

– Это не я. – Следователь замахал руками.

– Не вы, так ваши люди.

– Не в меру переусердствовали… Не поверю, что и у вас такого не бывает!

– Бывает, – согласно кивнул Лешка. – От усердия такого наворотят – год потом расхлебываешь. Услужливый дурак хуже врага!

– Это вы верно заметили, уважаемый Таракан-бей.

Лешка засмеялся: ну, надо же, обозвал – Таракан! Впрочем, черт с ним…

– У вас очень большой список, – похвалил Филимон. – Каждого упомянутого придется тщательно проверять.

– Проверяйте. – Лешка равнодушно пожал плечами. – На то вы и следователь!

– Проверим… – Господин Гротас поднялся. – Желаю хорошо отдохнуть… Я загляну вечером. Может быть, в шахматишки сыграем?

– Лучше бы в домино, – усмехнулся узник.

Впрочем, следователь его уже не слышал – ушел, довольно потирая руки. Не успели его шаги затихнуть, как снова лязгнул засов – пришел рыжий Феодор, принес еду. Поставил на стол с поклоном:

– Кушайте, уважаемый эфенди! И это… прошу прощения за всех нас.

– Ничего-ничего, – покровительственно улыбнулся Лешка. – Бывает… Присаживайтесь, хлебнем вина.

– Я бы с удовольствием. – Феодор воровато оглянулся на дверь и понизил голос: – Да опасаюсь тюремщиков. Мало ли – не так поймут.

– А… так вы не тюремщик!

– Нет… Просто мы с господином Гротасом работаем с вами.

– Ясно. – Узник кивнул. – С Филимоном, значит… Он неплохой человек, этот Филимон Гротас, только… мне почему-то кажется – не особо счастливый.

– Будешь тут счастливым, когда три дочки на выданье. А жалованье-то наше, увы… – Тут Феодор осекся и замолчал.

– Знаю, знаю, каково ваше жалованье, – презрительно махнул юноша. – Тоже мне – тайна!