– За кирпичами, говорите? А ну, записывайтесь в подорожную книгу! И платите три обола.

– Так мы ж пока пустые…

– Четыре!

Друзья грустно переглянулись: ничего не поделаешь, видно, придется платить. Какой-то молодой воин – совсем еще мальчишка – принес из привратной будки подорожную книгу – длиннющий папирусный свиток.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался копытобородый. – Никогда подобных книг не видел. Интересно взглянуть… – Он развернул свиток, вчитался… – Ага! Вот и вы… Владос и Алексий, возчики господина Николая Стадоса, церковного старосты. Третьего дня с утра везли кирпичи… И в обед везли. И вечером. И за день до того… Ого! Да из этих кирпичей не только церковное подворье отремонтировать, стену крепостную выстроить можно! А не уклоняется ли ваш наниматель от налогов, а?

– А мы почем знаем?

– Верно, не знаете. Но – поможете его побыстрей отыскать! – расхохотавшись, главный щелкнул пальцами. – Взять их!

Рослые стражники враз скрутили парням руки и утащили в воротную башню.

– Да что вы делаете-то, ироды? – нарочно привлекая внимание прохожих, громко ругался грек. – Это же произвол!

– Меньше болтай, дешевле отделаешься, – цинично бросил стражник и подмигнул своим. – А ну-ка, братцы, обыщем их!

Сильные руки зашарили под одеждой.

– Ой-ой! Щекотно! – задергался Владос, а Лешка… Лешка похолодел – из-за его пазухи уже вытаскивали грамоту. Развернули.

– Ого! Ну и птички залетели в наше гнездо! Господин Каландис, взгляните-ка сюда!

Господин Каландис – тот самый командир, чернявый, с раздвоенной бородкой – заглянул в караульное помещение.

– Ого! – воскликнул он, рассмотрев найденную грамоту. – Да тут пахнет хорошей наградой! Значит, так: этих, – он кивнул на побледневших друзей, – связать. Сторожить. Потом доставить, куда скажу. И смотрите у меня, отвечаете головой.

– Ну, вот оно, – уныло повесил голову Владос. – Дождались.

Лешка ничего не сказал – а что было говорить-то?

Связав руки, их поместили в узкой комнате для задержанных, забранной решеткой из толстых металлических прутьев. Двое воинов, притащив скамью, уселись рядом с решеткой и не отрывали от пленников глаз.

– И не вздумайте разговаривать! – без обиняков предупредил один из стражей. – Не то ка-ак шваркну копьем – мало не покажется.

Владос опустил голову, а Лешка… Сказать, что он был подавлен – значит, ничего не сказать. Ну, как же так?! Как же так получилось? Далась ему эта телега, эта злосчастная грамота… Ведь телегу-то не обыскивали, обыскивали седоков, и то – просто так, для профилактики. И вот, на тебе! Как назло. Да-а, вляпались. И самое главное – виноват-то во всем он, Лешка. Как теперь быть? Как смотреть в глаза Владосу? Выход один – взять все на себя, а уж там – будь что будет.

Их продержали в караулке почти до вечера, и, уже когда начинало темнеть, посадили в закрытый возок и куда-то повезли под усиленной охраной стражников. Повозку подбрасывало на ухабах, скрипели колеса, а на сердце было так муторно, что просто и не сказать как.

Ехали долго, правда, больше стояли, и Лешка даже попытался представить себе, как матерый шпион –куда везут? Впрочем – а к чему все это? Города-то они толком не знали. Скорей бы уж привезли.

Лешка старался не смотреть на Владоса, и глотал горькую слюну, чувствуя себя виноватым во всем. А грек… Грек вдруг изловчился, ткнул его локтем и вдруг весело подмигнул – мол, еще повоюем!

Как раз в этот момент повозка явно поехала медленнее, а затем и вообще остановилась. Один из сидевших внутри – вместе с арестованными – стражников откинул плотный полог, что-то громко спросил и, оглянувшись, махнул рукой:

– Вылезайте, приехали.

Один за другим узники выбрались из повозки. Уже было совсем темно и над головами холодно мерцали звезды. Холодный ветер дул откуда-то с гор, раскачивая ветви деревьев, пахло конским навозом и почему-то – розами, вернее – шиповником. А, так и есть – повернув голову, Лешка увидел обширный сад. В руках стражников, потрескивая, горели факелы, добавляя к навозу и розам свежий запах смолы.

– Ну, чего встали? – Лешку весьма ощутимо приложили по шее, парень дернулся и, вздохнув, зашагал следом за копытобородым Каландисом – тот их, оказывается, сюда и привез. Сюда… Интересно было – куда? Впрочем, чего интересного? Здоровенный трехэтажный дом, довольно угрюмый, скорее даже – крепость, если учитывать маленькие оконца и башни. Сад был окружен железной оградой, через ворота которой к дому вела посыпанная песком тропинка. Когда подошли ближе, гремя цепями, залаяли псы. Они были невидимы в сгустившейся темноте, но, судя по лаю, чувствовалось – зверюги солидные, не какие-нибудь там болонки.

Проведя арестантов длинным пустынным коридором, стражники спустились вниз, в подземелье, мрачное и сырое. Приоткрылась дверь… вторая…

В одну камеру втолкнули Лешку, в другую – Владоса. Ну, ясно – разобщили, суки… Лязгнул засов.

Внутри оказалось темно, сыро и холодно. Чтобы не озябнуть, Лешка принялся прыгать… но прыгать долго ему показалось не интересным. Тогда он стал делать вид, что заводит гусеничный трактор. Подняв ногу, забрался в кабину – вытянул руку – включил «массу». Спустился. Снял крышку с двигателя. Нагнулся, аккуратно поставил рядом. Намотал на шкив тросик. Резко, с силою, дернул. Эх, не повезло, не завелся с первого раза. Есть ли в «пускаче» бензин? Нету! Так и знал, что нету. Залить. Взять канистру. Поднять. Осторожненько… Ага! Теперь – снова шкив. Дернул! Рраз! Два! Три… Ага! Завелся… загрохотал основной. Теперь перевести рычаг, выключить пусковой движок… Ху-у, слава богу. Умаялся!