Правительство Гайдара было единой командой, которая продержалась всего несколько месяцев. Это был романтический период в политической жизни страны.

Потом правительство уже перестало быть единым. Сохранился финансовый блок — команда Гайдара. Второй блок — президентские министры, силовики и министр иностранных дел. Третий — министры, решающие оперативные экономические вопросы, практики — в отличие от теоретика Гайдара: Виктор Черномырдин, Владимир Шумейко, Георгий Хижа.

Шумейко был заместителем Хасбулатова. После апрельского съезда Ельцин забрал Шумейко из Верховного Совета и назначил вторым первым вице-премьером. Но контроль над ключевыми министерствами остался у Гайдара, Шумейко вел себя очень лояльно. Одновременно Ельцин поднял статус Чубайса, произвел его в вице-премьеры. Президент аккуратно передвигал фигуры на этой большой шахматной доске.

Чубайса Гайдар назначил проводить приватизацию: «Когда поздно вечером в Архангельском я сказал ему, что хочу его видеть во главе Госкомимущества, иначе говоря — чтобы он взял на себя ответственность за разработку и реализацию программы приватизации, обычно невозмутимый Толя тяжело вздохнул и спросил меня, понимаю ли я, что он станет человеком, которого будут всю жизнь обвинять в распродаже Родины».

13 июня, накануне отлета в США Ельцин позвонил Гайдару:

— Егор Тимурович, что вы скажете об идее назначить вас исполняющим обязанности председателя правительства?

— Скажу откровенно, что при создавшейся ситуации идея мне кажется разумной. Она позволит добиться большей консолидации в правительстве.

— Должен ли я понять вас так, что вы благодарите меня за доверие? — спросил Ельцин.

Гайдар ответил, что, без сомнения, благодарит.

На аэродроме Ельцин рассказал собравшимся журналистам о принятом им решении — это был эффектный жест, способствовавший успеху визита в Соединенные Штаты. Но Верховный Совет не утвердил Гайдара. Он так и остался исполняющим обязанности главы правительства.

Борис Ельцин вспоминает: «Правительство Гайдара работало с первых дней в ужасающей моральной обстановке, когда удары сыпались один за другим, когда стоял непрерывный свист и гвалт в прессе и парламенте. Им не дали практически никакого разгона и хотя бы относительной свободы...»

Сам Егор Гайдар, однако, говорит, что это было время «наибольшей политической свободы маневра. Традиционные группы давления еще дезорганизованы. После августа 1991 года лидеры аграрного и военно-промышленного лобби, замешанные в ГКЧП, выключены из игры. И даже те, кто яростно критикует реформы и надеется вскоре на волне народного недовольства прийти к власти, заинтересованы, чтобы самое неприятное было сделано чужими руками».

Скоро оппозиция появится — причем не только на улицах и в Верховном Совете, но и в самом Кремле. Против Ельцина восстали два его самых заметных соратника — вице-президент Александр Руцкой и председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов.

Перемены происходили незаметно. Но, обосновавшись в Кремле в роли президента самостоятельной России, Борис Николаевич конечно же изменился. Изменились его манеры, взгляд, даже походка стала, неспешной. У него сложились свои представления о том, как должен вести себя президент великой России, и он старательно играл эту роль.

Президент не должен ездить в «Москвиче», ходить в районную поликлинику и бравировать свой простотой. Напротив, он обязан демонстрировать величие России.

Академик Евгений Велихов говорил в газетном интервью:

«С самого начала было видно, что он не готов к роли президента, в частности, оставлял желать лучшего его образовательный уровень. Но интуиция! Взять того же Рейгана: это был один из лучших американских президентов, а ведь смеялись — актеришка.

Поначалу у меня с Ельциным было гораздо более продуктивное общение, чем с Горбачевым. Горбачев давал свободу действий, но не брал на себя никаких обязательств. Ельцин брал обязательства и на первых порах их выполнял. Это был короткий период, пока был «доступ к телу». Но за этот период удалось спасти Академию наук, Курчатовский институт превратился в независимый центр.

Ельцин поддержал развитие демократических институтов, в значительной степени благодаря ему Россия не свернула с демократического пути. Это, безусловно, зачтется ему в истории. Я помню, как он жил на соседней со мной даче. С кастрюльками ходила Наина Иосифовна. Ельцин учил нас париться крапивой в бане. Это был один человек — открытый и понятный. Вскоре с ним начали происходить перемены...»

Примеру Ельцина следовали другие. Окружение российского президента охотно воспользовалось системой привилегий, не понимая, что этого надо было избежать любой ценой. Появилась новая номенклатура, которая с огромным удовольствием осваивала прелести жизни, доступные только большому начальству. Советская система привилегий пережила Советский Союз.

Высших чиновников по-прежнему охраняют. Они живут на государственных дачах, за которые платят совсем немного, получают прекрасные квартиры, оплачивают жилищно-коммунальные расходы со скидкой. Ездят на машинах со спецномерами и спец-сигналом, нарушая все правила уличного движения. Сохранилась и вся иерархическая система медицинского обслуживания номенклатуры, правительственные санатории и дома отдыха, куда продают путевки с большой скидкой. Отменили только столовую лечебного питания. В ней отпала нужда — с началом гайдаровских реформ продукты вернулись в магазины.