Центр влияния все больше переходил к Коржакову. Люди понимали, где сила и откуда исходит опасность. К нему стали приходить, советоваться. Он стал вмешиваться в дела теле- и радиокомпаний, финансовых и общественных групп, представителей президента, контрольного управления.

— Они стали приставать ко мне, — говорит Филатов, — скажем, увольте такого-то, потому что он был замечен в Соединенных Штатах на встрече с тем-то. Я объясняю: мало ли с кем мы все встречаемся? Тогда меня первого надо уволить — я со всеми встречаюсь.

Пару раз я как-то искренне отнесся к этим сигналам, а потом написал ему записку: уважаемый Александр Васильевич, чтобы по этой причине увольнять людей, нужно располагать убедительными фактами. И я прошу их представлять. Потому что разорять структуру администрации президента нельзя. Но на отдыхе в Сочи Ельцин подписал указ о Службе безопасности, который давал Коржакову огромные полномочия. По закону он таких никогда бы не получил...

Не один Филатов, многие стали жаловаться на интриги и подковерную борьбу в Кремле. Сотрудники администрации были уверены, что Служба безопасности их подслушивает. Если надо было обсудить что-то важное, писали друг другу записки.

Самой знаменитой была история, когда Служба безопасности президента ополчилась на московского мэра Юрия Лужкова и главу банковской группы «Мост», владельца телекомпании НТВ Владимира Гусинского. И в декабре 1994 года у здания московской мэрии на Новом Арбате оперативники Федеральной службы охраны с автоматами в руках положили в снег сотрудников банковской группы «Мост». НТВ засняло эту сцену и показало, возник скандал.

Оправдываясь, Служба безопасности президента и Главное управление охраны сообщили прессе о том, что 2 декабря «подразделение Службы безопасности Президента РФ совместно с органами МВД России провело проверку сигнала по факту появления на трассе, входящей в зону оперативной ответственности федеральных органов государственной охраны, неизвестных вооруженных лиц, находящихся в автомобильном кортеже».

Появление этого сообщения вызвало у журналистов веселый смех, потому что министерство внутренних дел заявило о своей непричастности, а днем раньше Служба безопасности президента подготовила другой документ — о том, что проводилась операция в рамках расследования «связи руководителей «Мост-банка» с коррумпированными работниками органов государственной власти правительства Москвы и ряда силовых структур».

Эта история стоила должности начальнику Московского управления Федеральной службы контрразведки Евгению Савостьянову. Он отправил свою спецгруппу физической защиты проверить сообщение о том, что неизвестные вооруженные люди орудуют возле здания мэрии.

Оперативники Московского управления госбезопасности, в свою очередь, уложили в тот же снег неизвестных людей с оружием. Могла бы возникнуть и перестрелка, но один из чекистов узнал приятеля из Федеральной службы охраны.

Коржаков и Барсуков обиделись, и Ельцин, находившийся на теннисном турнире, подписал указ об увольнении Савостьянова. Более того, президентским указом столичное управление госбезопасности переподчинялось начальнику Федеральной службы охраны генералу Барсукову. Такое в истории спецслужб вообще еще не случалось.

Это был первый случай, когда на Лужкова ополчились в Кремле (в 1999-м атака на мэра будет посильнее). После этой истории президент всех выслушал и сказал: «Все. Закончить. Не трогать Лужкова».

«Я, — вспоминает Филатов, — в этот момент посмотрел на Коржакова. Он сидел пунцовый, как свекла, злые глазенки такие были. Но из этого можно было сделать вывод, что все это не так просто, кто-то по собственной инициативе действовал. Не без участия президента это было. Я не могу утверждать, что по его инициативе, но не без участия — это точно.

Не может окружение позволить себе какие-то резкие высказывания и шаги, особенно в отношении таких людей, как мэр Москвы. Ну, кто позволит себе делать такие вещи, когда президент постоянно все контролирует, обо всем знает, из всех источников получает полнейшую информацию. Неужели он не знал, что Коржаков сделал в мэрии? Когда положили ребят в грязь... Конечно, знал».

Бывший пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков тоже вспоминает, что в начале 1994 года президент стал после обеда уезжать домой, мало с кем встречался, отказывался от бесед, ломал график.

Я спрашивал Сергея Филатова:

— Когда вы приходили к Борису Николаевичу с делами, ему было интересно всем этим заниматься? Или он раздраженно кривился: устал, надоело?

— По-разному было. Иногда ему было интересно, и разговор шел деловой. Иногда он просто слушал, кивал. Иногда что-то себе записывал. Решить все вопросы не всегда удавалось. Он рукой махнет: отложите, потом. По каким причинам — не знаю. Всякий раз не спросишь. Иногда спрашивал: «Почему, Борис Николаевич?» Когда речь идет об очень важных делах. «Я не готов, надо подумать, оставьте — я почитаю», — отвечал он. Или махнет рукой; решайте сами. «Борис Николаевич, вот обращение. Нужно помочь». — «Решайте сами». — «Ну а вы как?» — «Решайте сами».