Я считаю, что это была бойня, учиненная российским командованием. Они бросили необученных, необстрелянных, не готовых к боевым действиям солдат».

Для Ельцина это был тяжелый удар. Когда телевидение показало несчастных солдат, взятых в плен чеченцами, президент понял, в какую неприятную историю он попал.

Ельцин мог поступить двояко.

Либо признать, что совершена ошибка, и приступить к поиску политического решения чеченской проблемы. Но в таком случае пролившаяся кровь, большие жертвы лишали его шансов на переизбрание...

Либо сделать вид, что ничего не произошло, и приказать армии немедленно подавить сопротивление в Чечне, рассчитывая на то, что победителей не судят.

Ельцин сразу решил для себя, что он не станет признаваться в своих ошибках. Не бывает ошибающихся президентов... Началась настоящая война. Она будет продолжаться полтора года, пока Александр Лебедь не подпишет мир с Масхадовым.

Война оттолкнула от Ельцина почти всех его сторонников. Отношение к нему резко изменилось. Мало кто сохранил ему верность — помимо тех, кому он был работодателем. Тогда, в 1995 году, он перестал в глазах людей быть реформатором и стал властителем — таким же, как многие другие, кого люди не любят и не уважают, вынуждены терпеть, но не более. Он неминуемо проиграл бы президентские выборы 1996 года, если бы нашелся другой кандидат, за которого можно было проголосовать без опаски за страну.

Кровавая чеченская война — пожалуй, главное, что можно поставить в вину президенту Ельцину. Убитые, раненые, искалеченные там — на его совести. Он начал эту войну, он не подготовил армию к такой войне, он не нашел командиров, которые смогли бы вести ее на современном уровне.

Комиссия второй Государственной думы, которая будет составлять реестр «преступных деяний» президента с целью отрешить его от должности, предъявит ему много разных обвинений. Но ответственность за беды и несчастья страны, за то, что не получилось обещанное, он может разделить со многими людьми. За неудавшиеся реформы не судят. Отвечать он должен только за пролитую кровь, за потери в войне, которых можно было избежать...

С 3 января 1995 года возобновились бомбардировки Грозного. Артиллерийский обстрел президентского дворца — бывшего здания обкома КПСС — был неэффективен. 17-го и 18 января штурмовики «Су-25» бомбили дворец, в том числе сбросили несколько бетонобойных бомб. Говорят, что в здании и в подвалах погибло много боевиков. Там находился штаб дудаевских войск.

В ночь с 18-го на 19 января чеченцы ушли из президентского дворца. Но чтобы окончательно занять Грозный, федеральным войскам понадобилось три месяца. Еще два месяца уйдет на овладение равнинной частью Чечни.

Президент Ельцин несколько раз заявлял, что военный этап операции по наведению порядка в Чечне закончен. Но бои продолжались. Боевики ушли в горы. Вести переговоры с Дудаевым Ельцин категорически отказывался.

Каждый месяц он подписывал новый указ по Чечне. Спецслужбы пытались создать из числа оппозиционеров дееспособные органы власти, но не получалось.

Во-первых, население смотрело на них как на коллаборационистов и не желало опять идти под власть Москвы.

Во-вторых, сами лидеры были неудачные. Порядочные люди не располагали собственной базой поддержки в этом клановом обществе. А те, у кого были свои отряды, оказывались уголовниками.

Весной 1995 года, ведя безуспешную борьбу с партизанами, федеральные войска приступили к «зачистке» чеченских сел — тогда это мерзкое слово вошло в наш лексикон. Гибли мирные жители. Авиация бомбила позиции боевиков, но бомбы попадали в жилые дома. В ответ чеченцы казнили пленных офицеров и контрактников из внутренних войск.

12 апреля Государственная дума приняла закон «О мерах по урегулированию чеченского кризиса». Он запрещал использование вооруженных сил и создание чрезвычайных органов управления без введения чрезвычайного положения. Ельцин отклонил закон как противоречащий конституции.

27 апреля Ельцин подписал указ «О дополнительных мерах по нормализации обстановки в Чеченской республике». Он объявил мораторий на боевые действия на время празднования 50-летия Победы — с 28 апреля по 12 мая. В Москву прилетали руководители ведущих стран Запада, и Ельцин понимал, что, если их беседы пойдут под артиллерийскую канонаду, ему не избежать крайне неприятных вопросов.

Военные потом утверждали, что апрельский мораторий был большой ошибкой. Боевики отдохнули и накопили силы, а в федеральных силах, напротив, началось разложение — войска попадали в засады, гибли в мелких стычках и, чтобы обезопасить себя, договаривались с полевыми командирами: мы с вами не воюем, сидим тихо, друг друга не трогаем.

Федеральные силы контролировали 90 процентов территории республики. Но люди из Москвы и их ставленники чувствовали себя в безопасности только на территории аэропорта Северный и в здании Дома правительства в Грозном — оба объекта хорошо охранялись. Даже между ними передвигались только на бронетранспортерах. И это не помогло — во время поездки был тяжело ранен командующий группировкой генерал Анатолий Романов.

К середине июня, через полгода после начала операции, федеральные силы заняли основные горные районы, рассекли позиции боевиков и оттеснили их к грузинской границе. Казалось, до полной победы рукой подать. После праздничного моратория федеральная авиация возобновила бомбардировки.