— Усков, почему вы не хотите работать как все люди? Зачем вам приключения?

— Э-хе-хе, — вздохнул Усков. — Кем я могу работать с неполным средним образованием в размере шести классов — копай глубже, кидай дальше? А у меня голова работы просит, голова, понимаете? Умственного я труда человек с самого своего рождения. Был у меня в бригаде на Полтавщине один инженер. Неплохо работал, только жалко мне его было, не уважал я этого инженера. «Мне бы твой документ, — думаю, — я бы таких дел наворочал! А ты гудрон месишь, только что название—инженер. Несправедливо, я вам скажу, дипломы распределяют. Нам бы поменяться с ним дипломами, тогда бы все было правильно.

— Значит, построили дорогу, потом решили цветами заняться, землю украсить?

— Ага, украсить. На общественных началах. По договору с обществом охраны природы заготовляли посадочный материал- луковицы тюльпана и сдавали в общество, а они рассылали.

— Это что же, задаром украшали?

— Да нет. Мы ж как проклятые мотались, от зари до зари. Имели, конечно.

— А почему вы все в прошедшем времени?

— Чувствую, что больше не разрешите.

— Правильно, не разрешим. Ну так сколько же «имели»?

— Нормальная зарплата. Со сверхурочными...

— А точнее?

— Я не понимаю, ей богу! Опять что-нибудь не так? Мы же не тунеядцы какие, ей богу, ведь от зари до зари...

— По какой цене вы закупали луковицы?

— По всякому было. Кто как продаст. Пятнадцать-двадцать копеек...

— А сдавали?

— Почти так же, ну чуть-чуть дороже, чтобы труды окупить.

— Усков, давайте не будем темнить. Вы закупали луковицы по десять копеек за штуку, а сдавали в общество по двадцать копеек. Разницу делили с Бурдиным и Симониным. Ваши закупочные квитанции — подложные. Вот показания ваших клиентов-поставщиков.

— А... ну, а ну, — Усков заинтересованно углубился в чтение протоколов. — Действительно, чего же скрывать, согласен. Коммерческое посредничество, статья 153 УК РСФСР, до трех лет лишения свободы или ссылка.

— Да нет, вы ошибаетесь, — поправил Петрушин, — хищение.

— Гражданин следователь, это вы ошибаетесь! Я не должностное лицо, а частное.

— Для частника предусмотрен особый случай — соучастие. Соучастие в хищении в особо крупном размере. Статья 93-прим УК.

— Вышка?! — с ужасом прошептал Усков.

— Это дело суда.

— Как же так, — бормотал Усков, — не может быть, мне же говорили, я же узнавал... Максимум, говорили, коммерческое посредничество...

— В таких делах легко ошибиться, — посочувствовал Петрушин.

— Это что же, мотался, рвал жилы — и все хищение? А за работу мою ничего не полагается? Сколько моим луком-цветами городов усеяно, и все хищение? Много денег получал?.. Так они же сами шли, из ничего, можно сказать. Я их ниоткуда не воровал, мне столько и не надо было, они вон все целые почти. Мне дело нужно было, чтобы кипело, чтоб от зари до зари, чтоб сам все — головой, руками... Почему же так легко все было, если это воровство? Надо, чтоб трудно было, я бы и не стал. Просто обидно даже: так хорошо работалось... И пользу видел. А что цветы не того сорта, так все равно ведь цветы. А так бы совсем без цветов. Лучше, что ли, совсем без цветов?

По большому городу ехал грузовик. Было чудесное раннее утро. Лучи солнца играли, дробились, искрились на мокром, умытом асфальте. В кабине рядом с водителем сидел грустный-прегрустный Веник с потасканным чемоданчиком на коленях. Выехали за город, помчались полями. Вот Веник беспокойно заерзал, высунул голову в открытое окно кабины, внимательно всматриваясь в окружающее пространство. Прозжали поле, где он с Усковым сажал цветы. Чахлые редкие всходы. Сломанные ветром головки тюльпанов пожухли, побурели, не успев распуститься.

Дело № 23561.

— Вы обвиняетесь в том, что 5 июля 1977 года совершили умышленное убийство из корыстных побуждений Ведниковой Елены Ивановны и похитили принадлежавшие ей ценности, то есть совершили преступление, предусмотренное статьей 102, пункт «а», УК РСФСР, — огласил Петрушин постановление и, немного помолчав, добавил, — кроме того, ранее вы совершили кражу золотой броши с янтарным жуком, принадлежавшей гражданке Ведниковой, что подпадает под признаки преступления, предусмотренного статьей 144, частью первой, УК РСФСР.

Сапогов тупо смотрел на Петрушина, кажется не улавливая смысла страшных слов.

— Признаете ли вы себя виновным полностью, частично или не признаете?

Сапогов молчал. Петрушин повторил вопрос. Сапогов молчал. Наконец медленно сбрасывая оцепенение, помотал головой, словно убеждаясь, что она на месте, и угрюмо выдавил:

— Не признаю.

Потом, прокашлявшись, как бы со скрытой иронией глухо добавил:

— Признаю кражу брошки.

— Распишитесь, что признаете частично, — предложил Петрушин, протягивая ручку.