Нечеловеческая ладонь вновь поднялась и позвала следующего иракзая, который, шатаясь, двинулся навстречу смерти. Жуткая сцена повторилась, и второе обезглавленное тело распростерлось рядом с первым.

Когда и третий воин прошел мимо Конана, направляясь к своей погибели, киммериец, у которого набрякли жилы на висках от усилий и напрасных попыток преодолеть удерживающий его невидимый барьер, вдруг ощутил, что вокруг пробуждаются неизвестные, благоприятные для него силы. Это ощущение пришло без предупреждения, неожиданно, но с такой силой, что он ни на минуту не сомневался в том, что подсказал ему инстинкт. Левая рука киммерийца невольно дотронулась до стигийского подарка Хемсы. Он сжал его и моментально ощутил прилив новых сил в одеревеневших конечностях: воля жизни взыграла в нем с силой сверкания раскаленной добела стали, а вторил силе пронизывающий его гнев.

Третий иракзай уже превратился в безжизненный труп, и отвратительный палец кивнул вновь, когда Конан почувствовал, что невидимый барьер треснул. Из его горла вырвался дикий крик, и накопившаяся в нем злость нашла выход в молниеносной атаке. Как буря он ринулся на колдунов, сжимая левой рукой волшебный пояс с отчаянной силой, с которой тонущий держится за плавающее дерево. Длинное острие в его правой руке сверкало, как солнечный луч. Стоящие на ступеньках Колдуны не шелохнулись. Даже если они и были удивлены, то не подали вида, смотрели холодно и равнодушно. Конан не терял времени на ненужные раздумья, что он сделает с ними, когда они окажутся в пределах досягаемости его кинжала. Его охватила жажда убийства — он хотел только одного — вонзить острие в тела врагов, утопить его в их крови.

Он был уже в паре шагов от ступенек, на которых, издевательски усмехаясь, стояли Колдуны. Набрал воздуха в грудь, ярость росла в нем с каждым вздохом. Он как раз был рядом с алтарем, обвитым золотыми змеями, когда, словно блеск молнии, его озарило воспоминание о таинственных словах Хемсы, и он услышал их снова, словно кто прошептал их ему на ухо: «Разбей хрустальный шар».

Он отреагировал почти машинально. Между импульсом и действием не прошло и сотой доли секунды, и наивеличайшие из чернокнижников не смогли бы успеть прочесть его мысли и помешать тому, что наступило. Ловко, как кот, он в прыжке сменил направление атаки и с треском опустил кинжал на хрустальный шар. Тотчас же почувствовал почти осязаемое дыхание ужаса, плывущее со ступеней, от алтаря или же от самого хрусталя. Слух разрезало пронзительное шипение позолоченных змей, которые вдруг ожили и, поднимая жуткие головы, пробовали кусать. Но разъяренный Конан был для них слишком неуловим. Сверкающий клинок перерезал чудовищные тела одно за другим и ударил по хрустальному шару. С громовым раскатом кристалл взорвался, осыпаясь дождем огненных осколков на черный мрамор пола, а золотые плоды граната, словно освобожденные из пут, выстрелили под высокие своды и исчезли.

Сумасшедший, звериный, чудовищный рев эхом прокатился по огромному залу. Четыре черные фигуры на ступенях извивались, корчились в конвульсиях, источая пену из посиневших губ. Крещендо нечеловеческого воя внезапно прервалось. Колдуны перестали двигаться. Конан знал, что они мертвы. Он посмотрел на алтарь и хрустальные обломки. Четыре безголовые золотые змеи по-прежнему обвивали алтарь, но в их металлических телах не осталось ни следа жизни.

Керим Шах, которого во время сражения Конана отшвырнула невидимая сила, медленно поднялся с колен. Покачал головой, чтоб избавиться от звона в ушах.

— Ты слышал этот звук, когда разбил шар? — спросил он. — Словно вместе с ним в замке разбились тысячи хрустальных зеркал. Похоже, в этих золотистых плодах граната были заключены души чернокнижников? А!

Конан обернулся, видя, что Керим Шах хватается за меч и показывает куда-то рукой.

На лестнице появилась новая фигура. Незнакомец тоже был одет в черную тогу, но из расшитого бархата, а на голове у него была остроконечная шапка. На его красивом лице было написано невозмутимое спокойствие.

— Кто ты, черт тебя возьми? — спросил Конан, глядя на незнакомца.

— Я властелин Имша! — ответил тот голосом, напоенным жестокой радостью, и звучащим как праздничный колокол.

— Где Жазмина? — спросил Керим Шах.

Властелин взорвался смехом.

— И зачем, труп, тебе это знать? Или ты так быстро забыл о моей силе, которую я когда-то тебе передал, что прибыл сражаться со мной, бедный глупец? Пожалуй, я должен вырвать твое сердце, Керим Шах!

Он протянул руку, словно рассчитывая, что в нее что-то упадет, и туранец пронзительно вскрикнул в смертельной муке, зашатался, как пьяный. Вдруг раздался треск ломающихся костей и звеньев кольчуги, и из его груди хлынул поток крови, а сквозь огромную дыру в разорванных тканях выстрелило что-то алое и влажное — прямо в выставленную ладонь властелина, как кусок железа, притягиваемый магнитом. Туранец сполз на пол и перестал шевелиться, а властелин Имша со смехом швырнул под ноги киммерийцу еще бьющееся человеческое сердце.

Конан выругался и с рычанием бросился к лестнице. Из пояса Хемсы плыла струя силы и безграничной ненависти, помогающей ему преодолеть страшное излучение воли, с которой он столкнулся на лестнице. В воздухе повисла отливающая металлическим блеском мгла, в которую он окунулся словно пловец, опустив голову, прикрывая лицо согнутой рукой и крепко сжимая в левой руке кинжал. Напрягая заслезившиеся глаза, чуть выше себя на ступеньках различил фигуру ужасного чернокнижника — это изображение шло волнами, как отражение в быстротекущей воде.

Его толкали и швыряли силы, которые ему было трудно постичь разумом, но он ощущал поддержку струящейся откуда-то извне силы, которая неудержимо несла его вперед против воли колдуна и его собственной слабости.

Он достиг вершины лестницы и сквозь серо-металлическую мглу увидал перед собой лицо колдуна и странный страх, сквозящий в его неуверенном взгляде. Конан прорвался сквозь мглу, как через волны прибоя, и кинжал в его мускулистой руке рванулся вверх, как живое существо. Острие разодрало тогу властелина, который отпрыгнул со сдавленным криком. Вдруг, на глазах изумленного киммерийца, чернокнижник исчез — попросту исчез, как мыльный пузырь. Только по лестнице проскользнула какая-то длинная и колеблющаяся тень.