АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862-1923] - фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы - об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в. (романы «Восьмидесятники» и «Девятидесятники»), о женском вопросе и проституции («Виктория Павловна» и «Марья Лусьева») - всегда многословные и почти всегда поверхностные. А. привлекает общественная хроника с широким захватом эпохи. У него же находим произведения из эпохи крепостного права («Княжна»), из жизни театра («Сумерки божков»), на оккультные темы (роман «Жарцвет»). «Бегом через жизнь» - так характеризует творчество А. один из критиков. Большинство книг А. - свод старых и новых фельетонов. Бульварные приемы А. способствовали широкой популярности его, особенно в мелкобуржуазных слоях. Портретность фигур придает его сочинениям интерес любопытных общественно-исторических документов.
Не бывало на свт скрипача искусне Матвя Вильмара. На свадьбахъ сидлъ онъ за почетнымъ столомъ, и молодая подавала ему самые вкусные куски со своей тарелки [1] . Никто не зналъ такихъ любопытныхъ исторій, такихъ пріятныхъ псенъ — никому не затять шутки веселе Матвя Вильмара.
Въ Офен свадьба была — веселая свадьба. Шелъ плясъ до вторыхъ птуховъ. Въ полночь Вильмаръ взялъ скрипку подъ мышку и молвилъ хозяевамъ:
1
Старый свадебный обычай Фландріи.
— Доброй ночи! прощайте!
— Полно, кумъ! Ночь темна, сквозь кусты свищетъ втеръ, морозъ выяснилъ небо звздами; путь твой лежитъ лсною тропою, а у нашего лса недобрая слава: и волки въ немъ водятся, и бродятъ злые люди, и колдуны слетаются на шабашъ.
— Когда у человка въ живот бутылка добраго вина, — что ему морозъ и втеръ? Изъ матераго дуба вырубленъ мой дорожный посохъ, шести вершковъ длиною его наконечникъ изъ кованой стали: убгутъ отъ него и волкъ, и разбойникъ. А колдуновъ — милости прошу на встрчу: я радъ сыграть имъ на своей старой скрипк. Потшалъ я свадьбы людскія — распотшу и чортову свадьбу. Пусть сравнятъ проклятые, кто лучше владетъ смычкомъ — ихъ адскіе скрипачи, или старый Матвй Вильмаръ изъ Гесдена!
Туча затмила звзды. Втеръ качаетъ деревья.
Зври воютъ въ лсу. Хорошо-бы, старый скрипачъ, быть теперь въ Офен и лежать въ согртой постели.
Что за огонь мелькаетъ вдали? То шалашъ лсника: онъ приметъ и обогретъ Матвея Вильмара.
— Слава Богу! — воскликнулъ скрипачъ и захлопалъ иззябшими руками.
Но огонь потухъ въ то-же мгновенье. Разсвирплъ Матвй и крпко стукнулъ о земь тяжелою палкой.
— Ахъ, ты, чортовъ сынъ! сказалъ онъ, — и въ туман опять забрезжила искра.
Скрипачъ зашагалъ на огонь и видитъ: стоитъ дивный замокъ. Краснымъ свтомъ озарены стрльчатыя окна, и быстро скользятъ по нимъ черныя тни.
— Славный дворецъ, клянусь сатаной! Но — убей меня громъ, коль я его вижу не впервые! А вдь мн семьдесятъ лтъ, и каждая пядь земли знакома мн въ нашемъ околотк… Видно, сбила меня съ пути темная ночь, и перешелъ я рубежъ и забрелъ въ сосднее графство. Но — какъ-бы то ни было — я долженъ войти: ночь холодна, а тамъ — я слышу, гремитъ веселая музыка, и люди лихо танцуютъ. Эй, стражъ съ сдой бородой! Затруби въ звонкій рогъ, открой ворота скрипачу: онъ не будетъ у васъ лишній.
И въ замокъ вошелъ онъ, и стало ему тепло, и благородное общество онъ увидлъ. За столомъ сидли одни, поглощая драгоцнныя яства и ароматныя вина; другіе играли — кто въ кости, кто въ безикъ; а больше всего было танцоровъ, — и такъ вс топали и вопили они, что земля тряслась подъ ногами.
— Почтенный господинъ! вы всхъ выше головою, и вс кланяются вамъ въ поясъ! Если вы хозяинъ этого замка, позвольте заблудившемуся бдняг, старому скрипачу, провести ночь гд-нибудь въ уголк подъ вашимъ кровомъ.
— Охотно, любезный скрипачъ. Эй, пажъ! возьми его веселую скрипку и повсь на золотой гвоздь — на самое видное мсто!
Ухмыляется пажъ, и — странное дло! — гд пальцы его коснулись скрипки, осталось черное пятно, точно по дереву лизнуло пламя.
— Славно играютъ ваши музыканты, рыцарь, — и добрые у нихъ инструменты!.. Но если-бы мн такую скрипку, какъ у вашихъ молодцовъ, — посмотрлъ-бы я: кто изъ нихъ сыграетъ лучше Матвя Вильмара.
— Скрипокъ у насъ — большой запасъ! поди и возьми любую у любого.
— Слышишь ты, музыкантъ, что велитъ господинъ? Отдай мн свою скрипку, потому что она мн больше всхъ по вкусу!..
Но музыкантъ молчитъ, какъ нмой, и водитъ смычкомъ по струнамъ — не хочетъ слушать Матвя Вильмара. Трижды повторилъ Вильмаръ свою рчь и все не дождался отвта.
— Глухъ ты или нмъ, дуралей? или ты упрямый неслухъ господской воли?
И разсердился Вильмаръ, и вырвалъ у музыканта смычокъ, тянется уже и за скрипкой.
— Не глухъ я и не нмъ, Матвй Вильмаръ, и худо будетъ мн, если я не послушаю словъ господина. Но лучше-бы теб не трогать смычка: врь, онъ не принесетъ теб счастья.
Очень удивился Вильмаръ.
— А кто ты такой, музыкантъ? откуда ты меня знаешь?
— Взгляни мн въ лицо, Вильмаръ: разв я такъ измнился? Вдь я Варнава Малассаръ — твой старый учитель, и всего-то тридцать лтъ, какъ меня закопали въ могилу…
Отскочилъ Матвй Вильмаръ, какъ отъ огня, ноги его подогнулись, колна застучали одно о другое, и жалобно закричалъ онъ:
— Пресвятая Богородица, помилуй!
И пропалъ весь нечистый замокъ, со всею музыкою и со всми бсами.
Подъ вислицею Матвя нашли, подъ вислицею, гд качался казненный грабитель. Въ глубокомъ обморок лежалъ оцпенлый старикъ, крпко сжимая въ рук блый смычокъ чудесной работы. А скрипка его и старый смычокъ болтались надъ его головою. Не на золотомъ гвозд висли они: къ большому пальцу висльника прицпилъ ихъ злой духъ, — и хохотали надъ Матвемъ собравшіеся люди.