— Что это? кто такой?

— Не бойся, это я, твой мужъ, Мурадъ, выданный тобою русскимъ.

— Мурадъ!

Вскочила: видитъ, — и впрямь онъ! Страшный, блдный… Проснулись и другіе семьяне, не понимаютъ: откуда онъ взялся? Молятъ:

— Пощади, прости, не убивай насъ!

— Я никого не убью, — сказалъ Мурадъ, — но Буль-Буль съ вами, предателями, не оставлю: пусть идетъ за мною…

— Какъ? въ Пepciю?

— Да… Бродъ черезъ Араксъ всего въ одной верст, - идемъ! нечего мшкать!

— Не пойду я! не пойду! — вопить Буль-Буль: — ты меня тамъ съ голоду уморишь! работать заставишь!

— Не пойдешь? Ну, такъ умирай!

Мурадъ вынулъ свой отточенный, сверкающій кинжалъ. При блеск его, у Буль-Буль высохли вс слезы, замолкли вс жалобы.

— Иди впередъ! — веллъ онъ, и — полураздтая — она пошла, какъ телка, которую гонятъ на пастбище. И, если находили на нее нершимость и упрямство и замедляла она свои шаги, Мурадъ кололъ ее остріемъ кинжала въ плечи, и бдная женщина, съ крикомъ, бжала впередъ. Всполошенные односельчане смотрли, качали головами и говорили между собою:

— Ай-ай больно сердитъ разбойникъ Мурадъ! крпко учитъ жену свою!

Тмъ временемъ родители Буль-Буль тормошили сонную команду.

— Вставайте! Мурадъ объявился!

— Ну, вотъ еще! какой тамъ Мурадъ? откуда ему взяться? — раздавалось въ отвтъ недовольное ворчанье заспавшихся людей.

— Да проснитесь же! Поврьте намъ!

— Отстаньте! никакого Мурада нтъ… это вамъ приснилось! у страха глаза велики…

— Какъ приснилось? Онъ въ Персiю бжитъ и дочь нашу увелъ за собою…

— Въ Персію? дочь?

Схватились за ружья, бросились въ погоню. Но было уже поздно: Араксъ шумно несъ въ темнот свои волны… между преслдователями и бглецами легли ночь и пограничная рка…

Мурадъ и Буль-Буль были вн выстрловъ и права погони.

1901