Тутъ много неточнаго и неправильно выраженнаго. Всякое жизненное явленіе, безъ исключенія, сопровождается разрушеніемъ тканей, такъ что Клодъ Бернаръ даже выразилъ это въ очень парадоксальномъ изреченіи: la vie c'est la mort. И всякое жизненное отправленіе бываетъ пріятно, но всякое длается тяжелымъ и даже мучительнымъ, какъ скоро перейдена извстная мра. Тяжесть же «рабочаго труда», если онъ иногда и не бываетъ тяжелъ физически, состоитъ въ принужденіи, однообразіи, лишеніи свободы, дурной обстановк, и т. п. Однако же, вс подобныя недосмотры и недочеты разбираемой книги, во-первыхъ, незначительны, во-вторыхъ, не относятся прямо къ существенному предмету книги, то-есть къ изложенію соціальныхъ системъ и ихъ исторіи. Въ отношеніи къ этому изложенію за авторомъ нужно признать большія заслуги. Вс толкуютъ о соціалистахъ, многіе ихъ бранятъ, но никто не изучаетъ внимательно и безпристрастно. Взявшись за такое изученіе и въ продолженіе многихъ лтъ обдумывая соціальныя системы и собирая объ нихъ свднія, авторъ усплъ правильно понять ихъ истинный духъ и представилъ каждую въ наиболе характерныхъ ея чертахъ. Въ силу этого онъ исправляетъ многія поспшныя заявленія другихъ ученыхъ и опровергаетъ ходячія мннія и предразсудки. Вообще, во всхъ своихъ частяхъ эта книга представляетъ самостоятельность и отчетливость; это не компиляція, а дйствительное изслдованіе, отвчающее на главные вопросы о предмет. Можно смло сказать, что, напримръ, дятельность Оуэна изложена здсь такъ врно и полно, что другаго подобнаго изложенія нтъ ни въ одной литератур. Есть конечно главы и не столь удачныя; можно сдлать нкоторые упреки глав о Платон, а также изложеніямъ ученій Фурье и Конта. «Республика» Платона разсматривается преимущественно съ политической и экономической стороны, почему недовольно оцнена связь этой системы съ философскимъ ученіемъ Платона. Нельзя согласиться съ такимъ изложеніемъ: «Платонъ смотритъ на женщину, какъ на вещь, посредствомъ которой государство награждаетъ своихъ слугъ и вмст съ тмъ производить здоровыхъ дтей сообразно со своими видами; на ея волю, чувства не обращается никакого вниманія* (т. I, стр. 30). Нельзя этого сказать, Платонъ, согласно съ Сократомъ, признавалъ у мужчинъ и женщинъ равныя способности къ добродтелямъ, и въ „Республик“ женщины класса правителей и воиновъ получали то же воспитаніе и участіе въ длахъ, какое имла мужчины; если же союзы опредлялись начальствующими, то тутъ было одинаковое принужденіе какъ одного, такъ и другаго пола.

Главы о Фурье и объ Ог. Конт показались намъ слишкомъ рзкими, хотя неврными мы ихъ назвать не можемъ. Он лишь односторонни, именно, мало разъясняютъ, въ чемъ состояла привлекательность разбираемыхъ ученій; а привлекательность, очевидно, была сильная, если эти ученія производили такое обширное вліяніе и набирали приверженцевъ также между людьми умными и учеными. Впрочемъ, Фурье и Контъ вообще принадлежатъ къ загадочнымъ явленіямъ, которыя столько же привлекаютъ однихъ, сколько отталкиваютъ другихъ. Напримръ, Ренанъ отзывается о Конт съ неменьшимъ презрніемъ, чмъ г. Щегловъ.

Но, вообще говоря, нашего автора нельзя никакъ назвать пристрастнымъ. Онъ не принадлежитъ къ людямъ, которые задаются цлью только порочить соціалистовъ, и о которыхъ онъ разсказываетъ въ одномъ мст своей „Исторіи“.

„Сюдръ“, пишетъ онъ, „былъ не единственный человкъ, старавшійся приписывать всмъ соціалистамъ безъ разбора всякаго рода гнусности. Въ то время [2] , въ улиц Пуатье составилось негласное общество борьбы съ соціализмомъ, которое образовало значительный фондъ для этой цли, издавало въ громадномъ количеств брошюры и распространяло ихъ въ народныхъ массахъ. Въ брошюрахъ этихъ на истину не очень много обращалось вниманія; находили, что съ соціализмомъ можно бороться и ложью“. (Т. II, стр. 431).

Нашъ авторъ, напротивъ, обращаетъ строгое вниманіе на истину. За личныя свойства онъ однихъ осуждаетъ, но другихъ ставитъ высоко, напримръ, Оуэна, Кабе, Лямене; въ каждомъ ученіи онъ старательно отдляетъ врныя и полезныя мысли отъ фантазій и софизмовъ; анализируя заблужденія, онъ доходитъ до ихъ корня, и старательно опровергаетъ исходные пункты. Нкоторыя изъ этихъ опроверженій замчательны по строгости въ различеніи понятій, по ясности и твердости выводовъ. Таково опроверженіе Кабе по вопросу о частной собственности и о свобод занятій (т. II, 313–353), опроверженіе Бюше по вопросу о наслдованіи имущества (т. II, стр. 758–764), и многія подобныя мста.

Такимъ образомъ, предметъ проясняется для читателя во всхъ своихъ главныхъ чертахъ. Мы видимъ, какъ увлеченія соціалистовъ зарождались въ силу ихъ личныхъ свойствъ и занятій и развивались, не будучи сдерживаемы основательными познаніями, которыхъ обыкновенно недоставало авторамъ системъ. Мы видимъ, какъ на практик имли успхъ только личныя усилія, самоотверженность и благожелательность реформаторовъ, или же порядки, въ которыхъ они опирались на здравыя начала, и какъ быстро рушились всякія предпріятія, гд въ основу полагался какой-нибудь фантастическій принципъ. Теоретическая критика, такимъ образомъ, подтверждается опытомъ, экспериментальною провркою.

Полнота и отчетливость этой картины всего лучше обнаруживается, если ее сравнить съ обыкновенными толками о соціализм. Авторъ указываетъ не мало ошибокъ въ отзывахъ даже извстнйшихъ французскихъ, нмецкихъ и англійскихъ ученыхъ. Въ нашей литератур о соціалистахъ большею частію отзывались очень благосклонно, но, къ несчастію, безъ всякой основательноcти. Г. Щегловъ приводитъ выдержки или длаетъ полные анализы статей разныхъ нашихъ авторовъ, писавшихъ о соціализм, напр. Добролюбова, Чернышевскаго. Большею частію нельзя не изумляться странности этихъ писаній: въ нихъ господствуетъ произволъ безъ всякой оглядки, и совершаются самыя вопіющія отступленія отъ истины.

Вообще, везд, гд авторъ обращается къ явленіямъ нашей литературы, касающимся соціальныхъ ученій, нельзя не стать на его сторону, несмотря на нкоторыя его чрезмрныя рзкости и недосмотры. Впрочемъ, онъ уметъ полемизировать и сдержанно, и въ этихъ случаяхъ достигаетъ замчательной строгости мысли и неопровержимости выводовъ. Какъ на примры такой полемики укажемъ на истинно-блестящую его статью въ защиту своей книги (Отвтъ г. Ю. Я., въ начал II тома стр. I–XXVII), а также на статью противъ г. Вырубова по вопросу: Обратился ли Литтре къ вр въ послдній годъ жизни? (тамъ-же, стр. 892–905).

Прибавимъ, наконецъ, что общіе принципы, которыхъ держится авторъ, то направленіе и духъ, которыми проникнута его книга, отличаются не только совершенною чистотою, но даже большою, суровою строгостью. Онъ крпко стоитъ за религію, справедливость, преклоненіе передъ долгомъ, чистые нравы, неуклонную правдивость и отвтственность передъ собою и передъ отечествомъ. Мы знаемъ, что не только для соціалистовъ, но и вообще для юристовъ, политико-экономовъ и публицистовъ нравственныя начала часто стоятъ на второмъ план; у нашего автора они стоятъ на первомъ. Требованія его очень высоки, и онъ не расположенъ ими поступаться. Эта строгость вовлекаетъ его иногда въ поспшныя сужденія и осужденія, но она же побуждаетъ насъ не ставить ихъ ему въ упрекъ; а тамъ, гд его сужденія не поспшны, то-есть во всей главной масс книги, эта строгость даетъ его взглядамъ и выводамъ высоту и твердость, такъ какъ тутъ мысль восходитъ на высшія точки зрнія.